Королевская охота - [30]

Голова его формой напоминала тыкву, тяжелый подбородок покоился на груди, на голове торчала щетина цвета влажного мха. На нем была полувоенная форма Архангелов: черные невысокие сапоги, свободные алые галифе и великолепный сюртук с зелеными и розовыми полосами. На плечах блестели золотые эполеты. У Деттераса хватало присутствия духа с невозмутимым достоинством совмещать свой мундир со странной физиономией — любой более мнительный или застенчивый человек на его месте мгновенно прослыл бы эксцентричным чудаком.

— Хорошо, хорошо, мистер Герсен, — сказал Деттерас, — как для вас, не слишком рано попробовать немного рисовой водки?

— Я прямо из постели.

Деттерас уставился на посетителя с таким изумлением, что Курту стало неловко. Заметив неловкость Герсена, Деттерас засмеялся.

— Отлично! Именно в такие моменты я поднимаю флаг гостеприимства. Розовую, лимонную или белую?

— Белую, пожалуйста.

Деттерас налил из высокого узкого графина и поднял свою рюмку.

— За первую! — провозгласил он и со смаком выпил. — Первая рюмка за день, что посещение дома матери. — Он налил себе вторую порцию, уселся и повернулся к Герсену, приняв ленивую, оценивающую позу.

Герсен спросил сам у себя: так кто же — Уорвин, Келле, Деттерас? Раньше Герсен склонялся в пользу Уорвина, теперь же его охватили сомнения. Деттерас, несомненно, был сильным человеком, он источал грубую, необузданную, почти осязаемую энергию.

Деттерас не спешил взять быка за рога, хотя, наверное, уже хорошо был обо всем осведомлен. Скорее всего, с ним уже связывались и Уорвин и Келле.

— Головоломка, которую никогда нельзя решить до конца, — сказал довольно напыщенно Деттерас, — почему и чем люди отличаются друг от друга.

«Ну, раз уж Деттерас не спешит, — подумал Герсен, — то и мне подавно нечего спешить».

— Вы, несомненно, правы, — сказал он, — хотя я и не уловил непосредственной связи с моим делом.

Деттерас громко рассмеялся.

— Я бы удивился, если бы вы признались в обратном. — Он поднял руку, как бы предвосхищая ответ Герсена. — Самонадеянность с моей стороны? Выслушайте меня. Вы человек трезвый, прагматичный. Вы взвалили на себя тяжелое бремя тайн и темных намерений.

Герсен задумчиво потягивал рисовую.

Словесную пиротехнику могли затеять, чтобы отвлечь его, притупить его осторожность. Курт сосредоточил все свое обоняние и вкус на рисовой, пытаясь уловить какой-нибудь чуждый компонент. Деттерас налил обе рюмки из одного и того же графина, он предложил Герсену любой из трех сортов, он расставлял рюмки без какого-либо расчета. Тем не менее существовал огромный диапазон хитростей, против которых обычная бдительность была бессильна…

В выпивке, похоже, ничего не было. В этом убеждали Герсена его вкус и обоняние, прошедшие тренировку на Саркое. Теперь Курт сфокусировал свое внимание на Деттерасе и его последнем замечании.

— У вас преувеличенное мнение обо мне. Деттерас ухмыльнулся, показав лошадиные зубы.

— Но тем не менее точное.

— Возможно.

Деттерас самодовольно кивнул, как будто Герсен подтвердил его предположение.

— Это — искусство, привычка к наблюдательности, выработанная долгими годами практики. Я прежде специализировался на символистике, пока не решил, что достаточно общипал это пастбище своими длинными зубами в пределах, которые могла позволить моя привязь. Поэтому я теперь здесь, в Галактической морфологии. Менее запутанная отрасль, скорее описательная, чем аналитическая, скорее предметная, чем связанная с человековедением. И все же я от случая к случаю нахожу возможность приложения моего прежнего ремесла. Вот, допустим, разберем ваш частный случай. Вы вошли в мой кабинет совершенно незнакомым человеком. Я оцениваю ваши явные символические проявления: цвет волос, черты лица, цвет кожи, состояние, одежду. Ваш общий стиль. Вы скажете, что это общепринятая практика… Я отвечу, да, это так. Все едят, но искусный дегустатор — редкость. Я считаю эти символы с величайшей точностью, и они дают мне сведения о вашей личности. С другой стороны, я отрицаю, что вы можете прийти к правильным выводам относительно меня. Я выражен в случайных и противоречивых символах. Я всегда в маске, и из-за ее прикрытия за всем происходящим вокруг наблюдает настоящий Рандл Деттерас, такой же спокойный и хладнокровный, как какой-нибудь импресарио на сотом представлении блестящей фестивальной постановки.

Герсен улыбнулся.

— Моя натура может быть столь же прихотливой, сколь и ваши символы, и я мог бы умышленно скрывать это по тем же причинам, что и вы Во-вторых, то, как вы маскируетесь, освещает вас так же ясно, как и набор ваших естественных символов. В-третьих, зачем так сильно беспокоиться об этом?

Деттераса это, кажется, развлекало.

— Ага! Вы хотите поймать меня на том, что я обманщик и шарлатан! И все же я не могу отказаться от убеждения, что ваши символы больше говорят мне о вас, чем мои обо мне.

Герсен откинулся в своем кресле.

— Но практическая польза от этого невелика.

— Не так быстро! — воскликнул Деттерас. — Предположим, ваши символы — только положительные. Рассмотрим на мгновение, что в этом отрицательного. Многих людей раздражает загадочность манер своих коллег. Вы возражаете, говоря, что символы не сообщают ничего существенного, вы отделываетесь от них. Тогда эти другие обеспокоены тем, что не могут совладать с быстрым ростом информации. — Тут Герсен попытался возразить, но Деттерас жестом попросил его не прерывать. — Рассмотрим тинкеров с Мицара VI. Вы слышали о них? Это религиозная секта.