Королевская охота - [43]

— У телефо-о-она? — повторила Машенька.

— Добрый день, Мария Филипповна, — официально и холодно, «с понтом», начала Екатерина, чтоб слегка припугнуть скандалистку и показать ей, кто есть кто. По принципу: выигрывает тот, кто нападает первым. — Меня зовут Екатерина Васильевна Берест. Я — следователь. («Нахалка!») В ходе расследования, которое я веду, возникла настоятельная необходимость поговорить с вами.

— Какое расследование? При чем тут мы? Как вы сказали, вас зовут?

Не похоже, что ее можно испугать.

— Расследование частного характера. («Что я несу!»)

— Что значит — «частного характера»?

— Это значит, что я работаю на лицо, замешанное в преступлении, частным образом. Представляю его интересы.

— Это навроде адвоката?

— Да. — «Навроде!»

— А мы при чем?

— Мне нужно задать вам несколько вопросов.

— Каких вопросов?

— Мы не могли бы увидеться и обсудить эти вопросы при личной встрече?

— Даже не знаю, что вам сказать. Нам сегодня должны товар подвезти… А вы не из милиции?

— Да, наше бюро сотрудничает с районной прокуратурой.

— Если разве часиков в двенадцать, когда у нас перерыв на обед? Но учтите, я не могу вам ничего обещать, и если мы не успеем принять товар… — Голос приобретает агрессивные интонации.

— Мария Филипповна, я надеюсь, нам удастся поговорить именно сегодня, — с нажимом говорит Екатерина. — Завтра производственное совещание в следственном отделе, на котором будут обсуждаться результаты следствия. Мне не хотелось бы вызывать вас повесткой. — «Что я несу?..»

— А как ваша фамилия, вы сказали? — проговорила женщина, и наступила пауза. Видимо, она записывала фамилию «следователя».

— Где мы сможем увидеться?

— Лучше у нас дома, приходите к нам сюда.

— Пожалуйста, уточните ваш адрес, — строго сказала Екатерина. — Так, так, — повторяла она после каждого слова, как будто сверяла то, что диктовала Мария Филипповна, с записями в своем оперативном блокноте. — В двенадцать ноль-ноль я к вам подъеду.

Мария Филипповна была совсем не такой, какой Екатерина себе ее представляла. Она вовсе не была толстой уродливой стервой, во всяком случае, на вид. Большая женщина с несколько грубоватыми чертами красивого, сильно накрашенного лица, с густыми, завитыми в длинные локоны темно-рыжими волосами и красивой «волной» на лбу. В деловом костюме мужского покроя цвета спелой малины, с золотыми пуговицами. С пышной грудью в открытом вырезе блузки и массивным золотым колье на шее. С крупными красивыми руками в кольцах и браслетах. Духи, тяжелые и пряные, довершали образ коммерсантки в достойном интерьере большой гостиной, вылизанной до зеркального блеска. С портьерами, раз и навсегда заложенными в симметричные складки, равно как и гипюр на окнах, парчовой скатертью на столе и красивой вышитой дорожкой на спинке дивана. С многочисленной мелочью — слониками, птичками, собачками, флакончиками, непременным орлом с распростертыми крыльями — сувениром с солнечного Кавказа, букетиками засушенных цветов и семейными фотографиями. С искусственными растениями в керамических вазах. С картинами на стенах — девушками с кувшинами, трогательными детьми с собаками, собаками отдельно от детей и наоборот, ландшафтами с родными березами, покосившимися срубами и экзотическими натюрмортами.

— Правда красиво? Это все Толик, мой муж, рисовал. — Мария Филипповна, сверкнув украшениями, жестом королевы обводит рукой комнату. — Он очень талантливый, ему даже один художник говорил: «Тебе бы, Толя, учиться, большой бы человек вышел!» Но тогда не было возможностей, молодые были, денег не было, детей надо было поднимать, а теперь уже вроде и поздно. — Она вздыхает. Говорит она медленно, тщательно выговаривая и растягивая слова, так, как в ее понимании, понимании женщины из предместья, должен говорить интеллигентный человек.

— Очень красиво, — соглашается Екатерина.

— Все наши знакомые всегда просят его нарисовать чего-нибудь с открытки, ну там, цветы, или с фотографии. Он бы с радостью, да времени совсем нет, жизнь сейчас тяжелая, да и дети из-под ногтя сосут, то одно им надо, то другое! У нас двое! — Она опять вздыхает и выжидающе смотрит на Екатерину, мол, приличия с моей стороны соблюдены, давай теперь ты, твоя очередь.

— Толик! — вдруг кричит она, услышав, как хлопнула входная дверь. — Иди к нам! — И, обращаясь к Екатерине, поясняет: — Это мой муж, Анатолий Константинович, пришел.

Екатерина с любопытством смотрит на входящего Толика — небольшого, бесцветного, лысеющего человечка в сером клетчатом пиджаке и коричневых брюках.

— Знакомься, — обращается к мужу Мария Филипповна, — следователь Екатерина Васильевна!

Анатолий Константинович краснеет, тихо говорит:

— Очень приятно, — и вяло пожимает руку Екатерины. Она чувствует прикосновение его маленькой, холодной ладони. — Машенька, — поворачивается он к жене, — там недостача, не сходится с накладной…

— Потом! — обрывает его Мария Филипповна, и он замирает.

— Мария Филипповна, — начинает Екатерина, украдкой взглянув на Толика, — меня интересует ваше мнение об одном человеке, женщине.

— Какой женщине? — настораживается Мария Филипповна.

— Алине Владимировне Горностай! («Как в прорубь бросилась!» — думает Екатерина.)