Королевская кровь - [87]

Стражник нахмурился.

— Да, приходил один джентльмен.

— Как он выглядел?

— Не прикидывайся невинной овечкой, — презрительно фыркнула, появляясь на пороге спальни, Адель. — Тебе прекрасно известно, как он выглядит.

Рене резко развернулась к ней, по–прежнему сжимая в руках листок бумаги со стихами.

— Он был здесь? Ты с ним разговаривала?

— Рафаэль гниет во французской тюрьме из–за тебя.

— А мне казалось, ты не одобряешь моей дружбы с Рафаэлем.

— Уж лучше он, чем тот, другой, — заявила Адель.

Рене опустилась на стульчик перед камином и еще раз перечитала поэму.

Нет, это наверняка Майкл. Это он скрывается под псевдонимом «Невидимка», больше некому. А ведь как он высмеивал ее поэта! И она еще так пылко защищала его! Должно быть, втихомолку он от души посмеялся над ней. Но продолжал присылать ей свои любовные стихи.

Перед ее внутренним взором вдруг всплыла иная сцена — Майкл с Анной. В ту ночь, когда она учила его играть в примеро, он наотрез отказался повидаться с ее подругой. Юноша настаивал, что роман с замужней женщиной не сделает ему чести. Ему не было никакого дела до похотливой шлюхи. «Я дам вам повод шпионить за мной».

Тогда он был очень зол. Уязвлен ее холодностью. Она играла с ним, и он знал об этом. Ах, если бы только этот негодяй Уолтер научился держать язык за зубами! Так что Майкл лишь отомстил ей. Он защищал честь женщины на дуэли, женщины, которую он считал непорочной, как первый снег, и только для того, чтобы узнать впоследствии, что весь двор без конца судачит о ее прегрешениях! Это стало болезненным ударом по его самолюбию, горькой обидой, проглотить которую он не смог, будучи настоящим джентльменом, в отличие от его сводного брата.

Собственно, в своем мнении о ее характере Майкл был недалек от истины. Она не представляла для него особой загадки. Он ей нравился, и она знала, что тоже нравится ему. В этом–то и состояла главная трудность. Рене достала медальон с портретом Рафаэля и принялась рассматривать его. Потом перечитала поэму. Правда против выдумки. Вдали от своего естественного окружения трудно сохранить природную чистоту. Ей придется принять нелегкое решение.

— Мадам! — Из ее спальни один за другим выходили усталые слуги. — Все в порядке.

Ее апартаменты выглядели почти так же, как прежде, создавая впечатление, что она никуда не уезжала.

— Я очень благодарна вам за помощь. Отдыхайте.

С тяжелым сердцем Рене взяла четки, подошла к своей молельной скамейке и опустилась коленями на подушку, лежавшую на ней. Склонив голову, она беззвучно зашептала «Отче наш», «Аве Мария» и «Слава Всевышнему», молясь о еще одной душе. О человеке, чья кровь пролилась на ее руки. Вскоре после того, как слуги ушли, раздался стук в дверь, которого она ждала и страшилась. В ее апартаменты вошел сержант Франческо. Они молча взглянули друг на друга. Дело было сделано.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Путешественник с пустыми карманами смеется и поет при виде грабителя.

Децим Юний Ювенал

Когда первые лучи рассвета робко скользнули в комнату, Майкл открыл глаза. Над его кроватью склонился тучный импозантный мужчина; кроваво–красный оттенок его шапочки и мантии свидетельствовал о стремлении умереть за свою веру. Пронзительный взгляд пробежал по телу и остановился на лице юноши. Майкл растерянно заморгал, когда его одурманенный болью и снадобьем мозг распознал, наконец, нежданного гостя. К нему пожаловал кардинал Уолси, тот самый царедворец, на которого он стремился произвести нужное впечатление. В общем–то, следовало ожидать, что хитроумный канцлер, державший руку на пульсе королевства, не позволит графу–маршалу и капитану гвардии обойти себя в погоне за сведениями о неудавшемся покушении.

— Ваше высокопреосвященство! — Майкл приподнялся на локте, с изумлением отметив, что не чувствует боли, и поспешно застонал, чтобы скрыть замешательство. — Покорнейше прошу извинить меня за то… — «…что принимаю вас в одном нижнем белье…» Святые угодники, но ему совсем не больно!

Незнакомый слуга внес в комнату какой–то странный стул с высокой спинкой и поставил его подле кровати. Незваный гость с достоинством опустился на него.

— Оставьте нас. — Слуга схватил за шиворот протестующего Пиппина и вытолкал за дверь, осторожно прикрыв ее за собой. Как только они остались одни, кардинал поинтересовался: — Что вы делали прошлой ночью у дверей спальни ее величества?

Майкл понадеялся на то, что его изможденный вид сделает его слова более убедительными.

— Право же, не помню в точности. С позволения вашего высокопреосвященства, искал отхожее место, наверное.

— Придумайте что–нибудь поумнее, сэр! Стража не пропустила бы вас!

— При всем уважении к вашему высокопреосвященству, позвольте заметить, что стража не остановила того негодяя, который спутал мою печень с ножнами своего кинжала. Откровенно говоря, я не могу объяснить ни себе, ни тем более вам, как я туда попал. И если бы ваше высокопреосвященство потребовали, чтобы я провел вас туда, то, клянусь честью, я бы не смог этого сделать.

— Кому вы служите? Кем был тот человек, которого вы убили? Что вы подмешали в питье ее величеству? Выкладывайте немедленно, чтобы мне не пришлось вытягивать из вас правду клещами!