Королевская кровь - [23]

ГЛАВА ПЯТАЯ

Сюда приходят на других посмотреть и себя показать.

Публий Овидий Назон. Наука любви

Открытие ежегодных празднеств, посвященных годовщине ордена Подвязки, прошло с большой помпой и пышным великолепием, пристрастием к которым так славился король Генрих. Приемная его величества, озаряемая пламенем восковых свечей в античного вида канделябрах, укрепленных на стенах и столах, была задрапирована пышными складками тончайшего красного шелка с вышитыми на нем розами Тюдоров, а с высокого потолка в живописном беспорядке свисали побеги гранатового дерева. Стены от пола до потолка были покрыты гобеленами с изображениями рыцарей, драконов и благородных дам, внушающих возвышенную и пылкую страсть.

Длинные разборные столики, расположенные перпендикулярно высокому столу, предназначенному для их величеств со свитой, покрыли французскими скатертями и расставили на них вазы с цветами, роскошные тарелки, подносы, миски, ложки, кубки, отполированные до блеска, и инкрустированные драгоценными камнями подсвечники. Повсюду лежали небольшие белые булки, завернутые в вышитые салфетки. В воздухе витали благородные и изысканные ароматы. Группа музыкантов звуками фанфар пригласила почетных гостей к ужину, пустив в ход флейты, трубы, гобои и тамбурины.

Поскольку королевская чета еще не появилась, сверкающая мишурой толпа устремилась в холл, сияя показным блеском своего великолепия. Никто не обращал ни малейшего внимания на Майкла, когда он фланирующей походкой вошел внутрь, высматривая двоих заговорщиков и таинственную лазутчицу, В своем равнодушии к безвестной и оттого ничтожной форме жизни, какой он являлся в их глазах, придворные полагали, что он глух и нем. Но они ошибались.

Майкл слушал и смотрел по сторонам, словно хищник, вышедший на охоту, улавливая обрывки сплетен и интриг. Например, он узнал, что человек, на которого стоит сделать ставку в нынешнем турнире, превзошел всех в прошлогодних рыцарских схватках, и звали этого героя барон Монтигл по прозвищу «Непобедимый», а еще — что дон Леонардо Спинелли, папский нунций, проиграл партию в мяч своему другу и гостеприимному хозяину, его светлости герцогу Норфолку. Он выяснил, что его светлость герцог Бэкингем имел неосторожность повздорить с кардиналом Уолси на заседании Тайного совета, прибегнув к непечатным выражениям, и с тех самых пор только и делает, что интригует против кардинала, призывая лишить его всех титулов и званий. А королева Екатерина, оказывается, строго отчитала своего венценосного супруга за излишнюю фривольность при организации полуночного бала–маскарада, но король настоял на своем и правильно сделал, потому как ее величеству, если она стремится сохранить собственное достоинство, в будущем следует воздерживаться от выяснения отношений на людях.

Последняя пикантная сплетня, достигшая ушей Майкла, пока он прохаживался по королевской буфетной, напрямую касалась недавно прибывшей ко двору французской принцессы. Молодые энтузиасты, горящие похвальным желанием подняться на самый верх общественной лестницы, обсуждали стоимость ее приданого в драгоценных камнях, утвари, замках и плодородных землях, пылко величая ее наградой, достойной самого принца. Грубияны, настроенные развлечься за ее счет, оживленно превозносили ее красоту и бились об заклад, кому из них удастся уложить принцессу в постель.

Придворные, как отметил про себя Майкл, отличались некоторой вольностью в поведении, чтобы не сказать — распущенностью. Дамы целовали кавалеров в губы при встрече, смеялись непристойным шуткам и не гнушались потреблять горячительные напитки. И в самом деле, очень живой и веселый двор.

Совершенно очевидно, что путь от унылой безвестности к бесчестью или славе пролегал все–таки именно через эту толпу. Майкл нахмурился. В данный момент он оставался безымянным карьеристом, подбирающим крохи со стола более удачливых конкурентов, но уже совсем скоро, как только он легко и изящно предотвратит покушение на жизнь короля, начнет внушать окружающим благоговейный страх и почтение.

Появились привратники с зелеными бляхами и, подобно пастухам, загоняющим стадо коров, принялись разводить придворных по своим местам, выделенным каждому в строгом соответствии с его титулом, фамильными связями и близостью к трону. Майкл обнаружил, что стоит посреди всей этой упорядоченной суеты, будто майское дерево[23], или, точнее, словно последний болван, глядя, как вокруг быстро рассаживаются остальные, не обращая на него ни малейшего внимания. Взгляд его наткнулся на Уолтера, разряженного типа, с которым у него давеча вышло небольшое недоразумение во дворе замка. Брат с сестрой сидели в верхней части среднего стола. Уолтер издевательски улыбнулся ему и отвесил шутовской поклон.

Все места вокруг них были заняты, отовсюду слышался гул голосов. Майкл, ощущая себя деревенским увальнем, которого никто не торопится приглашать за свой стол, повернулся спиной к злорадно ухмыляющемуся щеголю и нос к носу столкнулся с негодяем Риггзом, который снизошел до того, чтобы поприветствовать юношу едва заметным кивком.

— Как поживаете, мастер Деверо, если не ошибаюсь? Чем могу служить вашей милости?