Королевская кобра - [32]

И ушел, а снаружи послышался звук задвигаемого засова.

Смягчая кожу, я натерлась кокосовым маслом, а затем села около зеркала и стала выравнивать брови, удаляя лишние волоски и придавая сходство с зарождающейся луной. Покрыла лицо тонким слоем смеси пшеничной муки и фиалкового корня, оно сразу же приобрело мягкое свечение. Потом подвела глаза сурьмой, удлинив до миндалевидной формы, а на веки нанесла перетертую в порошок рыбью чешую, отчего они стали напоминать жемчуг.

Дрожащей рукой придвинула коробочку с помадой – золотой порошок, смешанный с воском. Добавила перетертые ядовитые семена и стала аккуратно наносить на губы – если ошиблась с количеством яда, то сама же за это и поплачусь так или иначе.

Окрасила киноварью грудь, чтобы она соблазнительно просвечивала сквозь сари и, натерев ногти соком кактуса, отчего они стали гладкими и блестящими, стала ждать и от скуки рассматривала браслеты.

Под внешней позолотой проступали острые, как кинжалы Ману, ободы. Я коснулась одного из них и тут уже поднесла палец ко рту, слизывая выступившую каплю крови. Я знала, что мне предстоит сделать, но в то время меня это не трогало – ведь такова воля Кали. Поэтому спокойно восприняла возвращение мужчины и сидела не двигаясь, пока он укладывал волосы в замысловатую прическу и украшал ее цветами. Он накинул паллу мне на голову и свободным концом закрыл лицо. Меня вывели из храма и усадили в закрытый со всех сторон паланкин. Рядом сел и провожатый. Я несколько раз пыталась выглянуть на улицу, но мужчина каждый раз задергивал занавеси.

Мерное покачивание усыпляло. И я почти задремала, когда неожиданно паланкин замер, но мой спутник не торопился выходить. Из-за широкого пояса он достал флакончик ароматического масла и смочил мне шею, сгибы локтей и, бесцеремонно задрав сари, грудь. В нос сразу ударил дурманящий запах, и слегка закружилась голова.

– Теперь пора, – пряча пузырек, сказал провожатый и помог мне выйти.

У низкой калитки в высокой толстой стене нас встретил еще один мужчина и повел по темным тропинкам к светлеющему на фоне черного неба большому дому.

Мы шли темными узкими коридорами, и я, чувствуя себя совсем взрослой, старалась держаться уверенно, а не жаться к служителю Кали, как испуганный ребенок. Неожиданно коридор закончился, и мы остановились перед низкой дверью.

В ушах стучало. Хорошо, что я ничего не видела. Потому что могла поклясться, что стены качаются и вот-вот упадут на подпрыгивающий пол, а стук сердца слышно далеко за пределами коридора.

Незнакомец толкнул дверь, и темноту прорезал тонкий луч света, а тяжелую затхлость воздуха развеяло дуновение, благоухающее цветами и специями.

Я шагнула к свету, но мужчина остановил меня и сам исчез за тяжелой дверью.

– Вам прислали подарок, – с трудом расслышала я. Следом раздалось невнятное гудение.

Пятясь спиной, мужчина вернулся в коридор и вытолкнул меня в просторный зал.

Какое-то время я топталась на месте, моргая и привыкая к свету. Потом стала осматриваться: стены покоев были затянуты алым шелком с вышитыми на нем золотыми листьями. На полу стояли высокие вазы со свежими цветами. Все это великолепие освещали толстые свечи в массивных подсвечниках. Возможно, в воск или фитиль были добавлены ароматические масла, и их запах стелился по комнате, но его уже начал заглушать дурманящий аромат моих духов.

– Открой лицо, дай на тебя посмотреть. – услышала и посмотрела туда, откуда донесся голос.

Среди груды ярких подушек я даже не сразу увидела его обладателя – маленького круглого человечка с длинными волосами и усами. Унизанными перстнями толстыми пальцами он брал с блюда орехи и с громким хрустом разгрызал, запивая из серебряных кубков. Из-под густых бровей меня рассматривали черные блестящие глаза, густо подведенные сурьмой.

Почти не дыша, я потянула край сари. Когда открылось лицо, мужчина одобрительно хрюкнул, а когда ткань соскользнула с головы – даже приподнялся.

Чувствовать его взгляд на себе было неприятно и меня сейчас меньше всего занимало, кто и почему решил, что ему пришла пора умереть.

– Подойди поближе, красавица. Покажи себя, – он оперся на толстую руку, обтянутую плотной блестящей тканью, но она не выдержала его веса и подогнулась.

Кряхтя, поднялся и неловко отряхнул с курты рассыпавшиеся орехи. Кажется, он уже был чем-то одурманен, что же будет, когда подействуют мои духи?

Я повернулась, показывая себя и, приготовившись танцевать, встряхнула браслетами.

Покачивание бедра, и сари, колыхнувшись и играя цветом, легло мягкими складками. Поворот плеч, и тонкая ткань натянулась на груди, притягивая взгляд к ее очертаниям. Круг, и голой кожей спины чувствую жадный взгляд зрителя. Плавный шаг, и я снова к нему лицом. Сокращаю мышцы, и по животу бежит волна, а кожа переливается перламутром в пламени свечей.

Мне неприятно смотреть на незнакомца. На его расплывшуюся по подушкам фигуру, на торчащие из шаровар и покрытые черным волосом лодыжки. Но невольно отметила подернутый масляной поволокой взгляд и приоткрытые, влажно поблескивающие губы. Судя по всему, он уже попал под действие моих духов.