Королевская книга - [35]

— А откуда опасаться?

— Ниоткуда.

Войре-младший издал пронзительный победный клич и тут же поинтересовался, умеет ли отец чихать на солнце. Они много смеялись, потом Войре-младший убежал, а Юрги замолк, на глазах становясь далеким и чужим. Огра угадала непроизнесенные слова: «Все получилось слишком легко».

Она тотчас прислушалась к себе и ответила:

— Это не ловушка, я чувствую.

Он посмотрел на нее с удивлением — никак не мог привыкнуть к тому, что она иногда отвечает на его мысли, — и сказал хмуро:

— Не может человек в здравом уме вот так взять и подарить свои владения врагу.

— А может быть, он не считает тебя врагом?

Сказав так, Огра поняла, что неосторожно задела что-то ей неизвестное, но очень болезненное для Юрги. Он ответил быстро, сурово, не глядя на нее:

— За ним охотился мой отец — до конца своих дней, а последние шесть лет за ним охотился я. Он не может не знать об этом. Мы враги, Огра.

«К сожалению», — угадала она и, прижавшись щекой к его плечу, прошептала:

— Все будет хорошо…

Вечером был пир. Присоединение некогда враждебных северных земель праздновали шумно.

Гортанный низкий голос менестреля выводил давно знакомые песни о древних войнах, о могучих королях, освободивших землю от драконов, и о тех, других, сражавшихся на противоположной стороне и проигравших. А Итиль Ярый рассказывал о тех временах, как умел он один: будто события произошли не далее как на прошлой неделе и он участвовал в каждом из них.

Поначалу считалось, говорил он, что люди, перенявшие у драконов темное колдовство, заключили с ними союз против остальных обитателей мира и основали воинский орден. А потом все поняли, что ни одного человека в ордене никогда не было, а рыцари его на самом деле драконы, которым почему-то нравится прикидываться людьми.

Он рассказывал, как незадолго до окончательного своего поражения Алые во главе с магистром приезжали к императору на переговоры. Он описывал так ярко и живо, что все будто своими глазами видели, как ехали рыцари по улицам столицы, словно на праздник, разодетые в бархат и кожу. Не было на них ни знаменитых непробиваемых доспехов, ни шлемов в виде драконьих голов, и всем было понятно, что они выглядят как обычные люди. Государь соизволил принять их и полночи беседовал с магистром. Никто толком не слышал этой беседы, но потом рассказывали, что магистр, в глупой дерзости своей, предлагал государю какую-то темную сделку и, не добившись своего, угрожал Всеобщей Погибелью. Наутро император приказал перебить их всех, и, выполняя приказ, полегла большая часть дворцовой охраны. Тогда и поняли, что кровь у Алых драконья — она никак не отмывалась с каменных плит. А потом была последняя битва у холмов. Оружием людей был небесный огонь, оружием драконов — огонь колдовской, и долина битвы осталась выжженной на долгие годы. Последних драконов загнали далеко в горы на севере, а в честь победы построили Высокий город. Только у императора появилась с тех пор одна странность — он то и дело начинал задумываться, пристально смотреть в небо, вглядываться в лица людей, присматриваться к вещам, словно видя их впервые…

Прервав рассказчика, Юрги громко сказал:

— Я не вижу Риго. Служение затянулось или ей разонравилось веселиться?

Огра опечаленно взглянула на него — ей хотелось как можно дальше отодвинуть момент, когда он узнает новости о Серебряной башне, — и зашептала ему на ухо. В то же мгновение он сорвался с места.

Дом жрицы находился неподалеку от башни, такой же серебристый и непохожий на все другие постройки — полукруглый купол без окон и, казалось, без дверей.

— Закрыто… — задыхаясь от бега, произнесла Огра.

Юрги остановился у гладкой стены, тускло мерцающей от света факелов, приложил ладонь к серебряной поверхности, и Огра увидела, как в стене образуется тонкая щель, сквозь которую пробивается тусклый свет. Дверной проем возникал прямо на глазах, открывая внутреннее помещение. Посередине его горел светильник на высокой подставке, стояла прямая и неподвижная Риго в ритуальном наряде с огненными крыльями и смотрела на узкий нож, который держала в вытянутых руках острием к себе. Юрги по-звериному прыгнул с порога, схватив ее за руки. Нож зазвенел по полу, она подняла взгляд и прошелестела:

— Зачем…

Юрги смотрел ей в глаза, не отпуская.

— Если посвящение уже ничего не значит — зачем жить?

Риго поникла и вдруг тихонько заплакала, совсем по-детски, склоняясь все ниже на грудь князя. Увидев, как Юрги безмолвно обнял ее, Огра повернулась и вышла под звезды. Там стояли телохранители с факелами, лица их ничего не выражали, но они, как и Огра, слышали сдавленные рыдания и слова, доносящиеся из купола:

— Мир был устроен справедливо: ты владеешь землей, а я — голосом неба над ней. А теперь… если я теряю свою власть… не есть ли это знак, что и ты потеряешь свою…

Огра посмотрела вверх, на сияющий Раздвоенный Мост, соединяющий по ночам горизонт с горизонтом, по которому предки Риго, согласно преданиям, ходили, беседуя со звездами на их языке.

— Домой, — негромко сказала она.

Наутро ей доложили, что государь всю ночь говорил со старшей жрицей, листая какие-то древние книги, а перед рассветом велел приготовить два стенобитных тарана и сломать дверь в башню. Старшая жрица ничего не сказала в ответ на это вопиющее кощунство.