Королевишны #3колбаски - [49]
Здесь уже ничем не пахнет. Знаю, некоторые говорят, будто Париж воняет бычками, или мочой, или бензином, но меня на подъездах к столице поразил как раз не запах, а отсутствие запаха. Я еду на велике, закрыв глаза, и в воздухе больше нет ни пыльного аромата полей зерновых, ни прогорклого духа стоячей воды, ни свежего и сильного запаха деревьев с мощными корнями. Вдобавок запахи не накладываются друг на друга – они идут один за другим, как в лото: собачьи какашки; пиццерия; помойка; женские духи; выхлопные газы. Они не смешиваются, а так и висят отдельно.
Хакима:
– Почему столько людей живут здесь, хотя в Фонтенбло полно места? Там ещё и красивее.
– Да, но дальше.
– Дальше откуда?
(Сегодня утром на выезде из леса Фонтенбло мы минут десять стояли, не двигаясь, пережидая, пока огромный олень соизволит подняться с середины дороги.
– Это как в «Сафари-парке», – пробормотала Астрид, шмыгнув носом. – Дуждо постояддо пропускать животдых, а оди как специальдо ложатся да середиду дороги.
Я никогда не видела оленя так близко. Плотный, как лошадь, с таким же надутым животом, но ноги длинные и тонкие, а бархатистая кожа облегает каждый мускул, каждую косточку, как трико. Он неловко встал, размахивая головой, и спокойно пошёл есть лишайники с дерева.)
– Дальше от Парижа, – ответил Хакиме Солнце.
– Но что такого в Париже, что всех туда тянет?
– О, вот увидишь… Париж великолепен.
– Откуда ты знаешь, Мирей? Мне казалось, ты была там только лет в семь.
– Да, но я почти везде прошлась в Гугл-картах.
– А, ясно.
Вот подстава: навигатор не хочет включаться. Вчерашняя молния разнесла солнечный зарядник, и я не смогла накормить любезного спутника.
– Колбасенции, наш штурман сдох. Так что едем дальше вдоль берега, вариантов нет.
Атмосфера в нашей бравой команде всё мрачнеет. Солнце всерьёз начинает уставать. Сегодня утром на моё «Кадертыкак» он сказал: «М-м-ничего, руки только и плечи болят», а я его знаю, он явно преуменьшает. Само собой, вряд ли ему удалось нанести мазь в лесу Фонтенбло… Я бы с радостью тушила пожар всю ночь, но он ни о чём меня не просил, а не могу же я самовольно назначать себя пожарным. Мерзкая Астрид продолжает шмыгать и чихать, а Хакима крутит педали, растрачивая силы на то, чтобы жалеть Астрид и хныкать, что надо всё-таки остановиться: «Мирей-о-бедная-Астрид!» Людям, которые нас узнают, машу теперь одна я.
Мост за мостом, набережная за набережной, сверху стальное небо, рядом чахлая река – не сказать, чтобы это был лучший день нашего путешествия.
Когда же мы наконец решаем остановиться, покупателей совсем мало, и никто не несёт нам подносы с сырами и шоколадками. Элен Вейра предупреждала меня: «Имейте в виду, сегодня журналистов, скорее всего, будет меньше. Они готовят репортажи про праздник для завтрашних новостей. Все стажёры, которые бегали за вами в надежде на сколько-нибудь оригинальный материал, теперь разосланы по казармам, авианосцам и командам пиротехников, готовящих салют у Эйфелевой башни».
Хотя нет, вон пара мотоциклов всё же едут за нами, едва мы трогаемся дальше.
– Алло, Мирей, это мама. Я только что прочла газету. Вас что, вчера ударила молния?!
– А, ну да, забыла сказать в утренней эсэмэске.
– Но, с вами же ничего не случилось, правда?
– Случилось: мы теперь мутанты. Наш айкью подскочил на 100 баллов у каждой, и мы умеем телепортироваться в любую точку Вселенной.
– (Вздох.) Мирей, утром полиция приходила. Взяли у нас показания по делу Мало. И… они сказали, ты с ними уже общалась?
– М-м-мда, утром мы виделись с полицейскими.
– И видимо, ты рассказала им, будто несколько лет назад украла у Мало подарок от матери перед её смертью, фотоальбом или я уж не знаю что, и потом сожгла?
– А, ну да, какой гнусный поступок. Мерзкая Мирей.
– Мирей, ты соврала полиции?
– Видишь ли, просто надо было, чтобы они думали, будто у него есть причины на меня злиться. А то обошлись бы с ним жестко.
– Ты что-то слишком добра к этому придурку.
– Да. Потому что поняла, что мне так выгодней.
По времени мы должны быть уже в Шуази-ле-Руа; каждый оборот педалей – каторга, каждый зигзаг – пытка. Молчат теперь все. Хакима, я чувствую, всё больше скукоживается, будто Сена несёт её прямо в чрево страшного зверя, как слюна по пищеводу. Солнце теперь едет позади, далеко позади; каждые десять минут мы останавливаемся, чтобы его подождать.
– Кадер, ты как?
– Мхм…
– Так, всё! Остановка.
– Прикалываешься? – вскидывается Астрид. – Когда я или Хакиба говорю, что у дас серьёздые проблебы, бы едеб дальше, зато если у Кадера плечо заболело, тут…
– Я или Хакима говорим.
Астрид ворчит, но я вижу, что она и сама рада привалу – они с Хакимой сразу же убегают на поиски булочной.
Тем временем я сажусь рядом с Солнцем – на случай, если он попросит как-то помочь. У него динькает телефон: видимо, что-то пришло – письмо или эсэмэска. Он разблокирует экран. Это снапчат. Я смотрю краем глаза – всё длится три секунды. Это подружка Джамала, Анисса. Точнее, это Анисса в зеркале своей ванной комнаты. Голая.
Он выключает телефон и кладёт его рядом. Я, вся пылая, с угольком поперёк горла:
– Если хочешь, я тебя оставлю, ну… если тебе надо что-то там посмотреть.
Когда Татьяна впервые видит Онегина, ей 14, ему 17. Лето, Евгений скучает… ну а дальше вы сами всё прекрасно знаете. Следующая встреча – лишь десять лет спустя. Не на балу – в метро. И Татьяна «не отдана другому», она занята карьерой: окончила университет, защищает диссертацию… Евгений, конечно же, понимает, что теперь не может без неё жить… А она? Чем ответит ему она? Упоительная любовная история сегодняшних Евгения и Татьяны – современная и вечная, роман в стихах француженки Клементины Бове, звучащий как речитатив, тронул бы и Пушкина с Чайковским, чьи произведения и герои вдохновляли автора.
«Плавание на Индевре» — дневники первой кругосветной экспедиции великого английского мореплавателя Джемса Кука.Первое кругосветное плавание Кука открыло новую эпоху в истории географических открытий в морях южного полушария. Кук проложил новые пути в Тихом океане, впервые нанес на карту Новую Зеландию и открыл все восточное побережье Австралии. В своих дневниках Кук ярко и образно описал «остров вечной весны» Таити, суровые берега Новой Зеландии, девственные австралийские земли.
Только русская девушка, только одна, только в Азии — рецепт невероятного литературного коктейля! Еще никогда жанр путевых заметок не был таким захватывающим.В ее голове родилась Идея — пройти в одиночку пять восточных стран, познать секрет «азиатского притяжения». Разорвать цепи привычного окружения, покорять все преграды на пути, бросаться навстречу приключениям, ничего не боясь!«Азиатское притяжение» — еще и ценное пособие по самоорганизации путешествия. На полгода по разным странам или на две недели в Таиланд — неважно, главное — теперь вы сможете это сделать сами.
Герои приключенческого романа Ж. Верна путешествуют по реке Ориноко и подвергаются многочисленным опасностям. Цель их путешествия — установить истину относительно происхождения великой реки.Иллюстрации Жоржа Ру (George Roux)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«… Покамест Румянцев с Крузенштерном смотрели карту, Шишмарев повествовал о плаваниях и лавировках во льдах и кончил тем, что, как там ни похваляйся, вот, дескать, бессмертного Кука обскакали, однако вернулись – не прошли Северо-западным путем.– Молодой квас, неубродивший, – рассмеялся Николай Петрович и сказал Крузенштерну: – Все-то молодым мало, а? – И опять отнесся к Глебу Семеновичу: – Ни один мореходец без вашей карты не обойдется, сударь. Не так ли? А если так, то и нечего бога гневить. Вон, глядите, уж на что англичане-то прыткие, а тоже знаете ли… Впрочем, сей предмет для Ивана Федоровича коронный… Иван Федорович, батюшка, что там ваш-то Барроу пишет? Как там у них, а? Крузенштерн толковал о новых и новых английских «покушениях» к отысканию Северо-западного прохода.
Света открыта миру и не ждет от людей плохого, пусть они порой занимаются странными вещами и их бывает трудно понять. Катя непроницаема и ни на кого не похожа, она словно из другого мира и притягательна для Светы именно своей инаковостью. Ее хочется защищать, помогать ей и быть настоящим другом. И Света без колебаний ступает на дорожку в чужой мир, но ее безоглядную доверчивость встречают там враждебно и страшно. И дело вовсе не в том, что колдовской камень-шаролунник, попавший Кате в руки, все знает про человека… Повесть «Изо» заняла в 2018 году первое место на «Книгуру» – крупнейшем конкурсе детской и подростковой литературы на русском языке, где победителя выбирают сами читатели.
Одиночная кругосветка – давняя мечта Якоба Беккера. Ну и что, что ему тринадцать! Смогла же Лаура Деккер в свои шестнадцать. И он сможет, надо только научиться ходить под парусом. Записаться в секцию легко. А вот заниматься… Оказывается яхтсмены не сразу выходят в открытое море, сначала надо запомнить кучу правил. Да ещё постоянно меняются тренеры, попробуй тут научись. А если у тебя к тому же проблемы с общением, или проблемы с устной речью, или то и другое вместе – дело еще усложняется…
У Павла и Гуль были бабушка, мама и чудесный старый дом свидетель истории их семьи. Но все меняется в одночасье: бабушка умирает, мама исчезает, а дети оказываются в детском приюте. В новом романе для подростков Дина Сабитова, лауреат премии «Заветная мечта» за повесть «Цирк в шкатулке», говорит о настоящих ценностях: только семья и дом в современном мире, как и сто лет назад, могут дать защиту всем людям, но в первую очередь тем, кто еще не вырос. И чувство сиротства, одиночества может настичь не только детей, оставшихся без родителей, но любого из нас, кто лишен поддержки близких людей и родных стен.
У Тимофея младший брат, а у Ирки старший. Тимофей пишет в блокноте, а Ирка рисует в скетчбуке. Они незнакомы, их истории – разные, но оба чувствуют себя одинаково одинокими в семье, где есть кто-то любящий и близкий. Нина Дашевская – лауреат конкурсов «Книгуру», «Новая детская книга» и премии им. Крапивина, музыкант и преподаватель. Её повести любят за тонкость чувств, нежную иронию и глубокое понимание психологии подростка.