Королева Жанна. Книги 1-3 - [5]

Жанну и в самом деле никто не знал. Она была вторым ребенком короля Карла, и он не любил ее. Королева Эдмунда, в которой он души не чаял, умерла от родов, но девочка выжила и стала его проклятием. Она словно была виновата в смерти матери — жены, верной подруги и пламенной любовницы короля. С этой женщиной он был по-настоящему счастлив. После смерти королевы он велел отвезти ребенка в замок Л'Ориналь, с глаз долой. У него осталось единственное утешение — сын, и на него излилась вся нежность монаршего сердца, которой было не так уж много: король Карл, при всем своем государственном уме и дальновидности, был холодным и деспотичным человеком. Его боялась даже королева, которую он любил до самозабвения.

Мальчик был на семь лет старше сестры и поначалу спрашивал у отца — где же она, нельзя ли с ней поиграть? Но тот при упоминании самого имени Жанны сразу замолкал и смотрел на сына своим тяжким взглядом, повергавшим в трепет весь Совет вельмож. Ребенок быстро усвоил, что лучше не спрашивать, а скоро, под влиянием придворного воспитания, приучился думать о сестре со снисходительным презрением, как о неизбежном зле. Десяти лет от роду принц Александр был официально объявлен наследником престола. Добрые семена в его душе, посеянные матерью, дав робкие ростки, были засыпаны золотым дождем и погибли безвозвратно. Он рос не зная материнской ласки; вокруг него были одни льстивые мужчины. Воля, твердость и ясный ум короля трансформировались в нем в самоуверенность, наглость и самодурство. Он не знал, что такое уважение: некого было уважать вокруг. Отца он тоже не уважал, он привык бояться его.

Жанне было пять лет, когда король пожелал взглянуть на дочь. Девочку привезли в столицу. Король Карл сидел на кресле в небольшом, но высоком односветном зале; наследник престола принц Александр, наряженный, как картинка, стоял рядом с ним. Жанну ввели в залу. Король не привлек ее к себе, не назвал по имени Осмотрев ее с трех шагов, он задумчиво произнес:

— Она будет похожа на мать… Лет через десять мы осчастливим французского дофина… или, на худой конец, шведского принца крови…

Двое-трое приближенных с легкими поклонами изобразили почтительные улыбки.

— Приставить к ней гувернеров, — велел король. — Из нее выйдет неплохая невеста. А женихов мы сыщем!

— Невеста, невеста! — захлопал в ладоши юный принц Александр.

Перепуганную, ничего не понявшую девочку тут же, прямо из зала, усадили в карету и отвезли обратно в замок Л'Ориналь. Кроме смутного, перекошенного впечатления от сурового бородатого человека в бархатной шапочке и пестро-нарядного мальчика, Жанна увозила из столицы свою кличку, с первой же минуты прочно прилипшую к ней. Какими путями она стала известна в замке — один Бог знает, но очень скоро девочка почувствовала всю тошнотворную мерзость этого непонятного ей слова. Она постоянно слышала его за спиной Особенно изощрялись лакеи — очень уж приятно было безнаказанно издеваться над принцессой крови. Даже кое-кто из гувернеров опускался до этого. Ее обучали манерам — умению ходить, умению стоять, умению сидеть, — затем танцам, затем катехизису и тому подобным скучным и утомительным вещам. На ее содержание король отпускал довольно скудные средства, да и те наполовину раскрадывались, так что принцесса крови имела весьма неясное представление о том, что такое шелковое платье, и частенько ходила полуголодная. Подобное воспитание грозило принести горькие плоды. Жанна была замкнута в себе; впечатления ее были ничтожны, мысли коротки. Ей не с кем было просто побегать, она не знала, что такое игры в компании сверстниц. Мозг ее тупел, не получая развития. Изо дня в день одно и то же одни и те же заученные слова и движения, в лицо поклоны и фальшивые улыбки, за спиной подлое шипение: «невеста…» и над всем этим свинцовый купол: такова воля Божья.

К счастью, эта оболочка была пробита, когда было еще не поздно.

Ей было тогда около шести лет. Однажды под вечер, когда она, утомленная после своих уроков, неподвижно сидела на низеньком креслице, длинноногий носатый учитель танцев вошел к ней, подталкивая перед собой худенькую девочку с большими черными глазами;

— Ваше высочество, вот ваша первая фрейлина, — и, глупо хихикнув, удалился, с соблюдением всех правил этикета.

Жанна взглянула на это новое для нее лицо. Девочка, стоя посреди комнаты, смотрела на нее исподлобья. Вдруг, высунув язык, она с ненавистью прошептала:

— У, у, нев-веста… Не буду служить тебе…

Сказав это, она кинулась к двери. Но длинноногий идиот-учитель запер дверь — у него была привычка запирать за собой все двери подряд. Путь к бегству был отрезан. Девочка прижалась к дверям, явно ожидая удара, и, терять нечего, несколько раз повторила:

— Невеста, невеста, невеста…

Жанна вскочила. Впервые это грязное, шипящее слово было брошено ей в лицо. Что-то надломилось в ней. Она вся закинулась и стала глубоко втягивать воздух. Ей было никак не выдохнуть. Она упала лицом на диван и затряслась от рыданий. Не было ни голоса, ни слез, только нервические судороги и какие-то страшные, утробные звуки. Девочка посмотрела на нее с полминуты, потом робко подошла ближе.