Королева - [7]
Когда Елизавете исполнилось шестнадцать, родители наняли преподавательницей французской литературы и истории утонченную бельгийскую виконтессу Марию Антуанетту де Беллэг. “Тони”, как ее звали принцессы, спрашивала строго и заставляла сестер говорить по-французски за столом. Беглостью своего французского Елизавета поразила даже парижан, восторгавшихся “отшлифованным” (22) произношением двадцатидвухлетней принцессы во время визита в Париж в 1948 году.
Де Беллэг работала в тандеме с Мартеном, который предлагал темы для французских эссе Елизаветы. Позже гувернантка вспоминала, что Мартен приучал будущую королеву “рассматривать вопрос с разных сторон и составлять собственное суждение” (23). По мнению де Беллэг, Лилибет “с самого начала мыслила в верном направлении, инстинктивно чувствуя истину. Она была бесхитростная, “très naturelle” [5] . И в ее характере joie de vivre [6] неизменно уживалась с сильнейшим чувством долга”.
Огромное влияние на развитие характера и личности Елизаветы II оказала мать. Елизавета Боуз-Лайон, дочь графа и графини Стратмор, выросла в аристократической шотландско-английской семье, где было девять детей. В 1929 году журнал “Time” назвал ее “свежей, пышной, очень живой герцогиней” (24). Она читала много, запоем, питая особое пристрастие к П. Г. Вудхаусу. Кроме того, как ни удивительно, она питала слабость к гангстерским рассказам Деймона Раньона и даже однажды попробовала подражать раньоновскому сленгу в письме к приятельнице: “Наша дама Перл чешет будь здоров, просто конфетка, высший класс!” (25)
Королева Елизавета научила дочь читать в возрасте пяти лет и уделяла много времени чтению вслух детской классики. Как только Лилибет освоила письмо, мать выработала у нее привычку каждый вечер записывать в дневник мысли о прошедшем дне. На коронации отца в 1937 году одиннадцатилетняя принцесса вела красочную “Хронику Лилибет, написанную ей самой”. “Во время папиной коронации под сводами [Вестминстерского аббатства] витало ощущение чуда”, – писала она. Когда короновали мать и титулованные особы в белых перчатках одновременно возложили короны на головы супругов, “было восхитительно, когда венцы замерли в руках, а потом руки исчезли, словно по волшебству” (26).
Родители принцессы приглашали художников писать ее портреты с раннего возраста. За всю жизнь Елизавете пришлось позировать сто сорок с лишним раз – больше любого другого известного истории монарха. Для августейших особ портреты давно служат неотъемлемой частью образа, помогая формировать представление народа о своих властителях. На вопрос, оставляет ли она портреты себе, королева ответила: “Нет, никогда. Все они пишутся для других” (27).
Первым, кому довелось увековечить Лилибет, стал популярный светский портретист венгерского происхождения Алексис де Ласло. Елизавете было тогда всего семь. Ласло счел ее “умненькой и незаурядной”, хотя признавался, что “сонливой и беспокойной” (28) она тоже бывала. Аристократичных матрон красноречивый шестидесятичетырехлетний художник приводил в восторг, но Елизавета считала его “жутким” и годы спустя вспоминала о нем с гримасой. “Он из тех, кто велит застыть неподвижно и сверлит тебя глазами” (29). Портрет – самый любимый у матери Елизаветы – изображает эфирное создание в облаке шелковых оборочек, со светлыми локонами и широко распахнутыми голубыми глазами, с корзиной цветов на коленях. Однако плотно сжатые губы выдают легкое раздражение юной принцессы.
Второй портрет Елизаветы (30), но уже не живописный, создал другой венгр, скульптор Жигмонд Штробль, которому принцесса позировала в течение восемнадцати сеансов с 1936 по 1938 год. К тому времени она повзрослела, уже называлась предполагаемой престолонаследницей и с удовольствием болтала с венгерским журналистом, которого приглашали на сеансы развлекать позирующую принцессу беседами. Живопись и лепка с натуры неплохо воспитывали терпение. Уже в бытность королевой сеансы позирования станут для Елизаветы отдушиной, когда можно ослабить пружину, общаться с посторонним человеком без опаски, говорить о чем вздумается – иногда и на личные темы – и даже шутить. “Это довольно приятно, – отметила она с лукавой улыбкой на сеансе позирования в преддверии восьмидесятилетия. – Сидишь себе бездельничаешь, но тебя никто не отвлекает, потому что ты вроде бы занят” (31).
Излюбленной темой бесед во время сеансов у Штробля были лошади, которые стали для Елизаветы настоящей страстью – и открыли бескрайние просторы для учебы. Ее отец, продолжая королевскую традицию, разводил чистокровных скаковых лошадей. Он и познакомил Елизавету со всеми аспектами конноспортивного мира и коневодства, впервые посадив ее на лошадь в три года. К 1938-му принцесса начала осваивать боковую посадку – обязательный навык для ежегодной церемонии выноса знамени, проводящейся на день рождения монарха. В красном мундире, длинной темно-синей юбке-амазонке и черной треуголке Елизавете предстояло ехать во время парада верхом во главе тысячи четырехсот с лишним военных.
Езда верхом дважды в неделю помогала выработать спортивную форму и укрепить мышцы, а также учила не терять голову в минуту опасности. Елизавета испытывала безграничный восторг, перемахивая через препятствия и скача по полям и лесам, сбрасывая на время оковы официальных обязанностей. И хотя охоту на лис она тоже пробовала в подростковом возрасте – сперва с английскими фоксхаундами в Беркшире, потом со сворой Бофорта в Глостершире, – ее уже увлекло коневодство и скачки.
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.