Королева - [16]

Елизавету не смущали претензии к немецким корням Филиппа и дерзким манерам. Для предполагаемой престолонаследницы этот самодостаточный красавец был глотком свежего воздуха. Она понимала, что с ним будет непросто – однако он не даст ей скучать, в отличие от тех, кого прочила дочери в мужья королева Елизавета. Знакомый с понятием долга, Филипп в то же время не давал загнать себя в рамки и мог скрасить серые протокольные будни. Насколько жизнь принцессы была расписана до мелочей, настолько Филиппа ничто не сковывало, не связывали имущественные и прочие обязательства земельного британского аристократа. По свидетельству Патриции Маунтбеттен, принцесса чувствовала, что под защитной броней “у Филиппа бьется полное любви сердце, к которому нужно лишь подобрать ключ, и Елизавета этот ключ подобрала” (20).

В принцессу “нетрудно было влюбиться, – утверждала Патриция Маунтбеттен. – В такую красивую, остроумную, веселую. С ней приятно было танцевать и ходить в театр” (21). За семь лет, прошедших с их первой встречи, Лилибет (так теперь называл ее и Филипп, добавляя “дорогая”) превратилась в настоящую красавицу, а миниатюрное сложение только подчеркивало эту красоту – не классическую, скорее в духе очарования “пин-ап” (22), как выразились в журнале “Time”. Высокая грудь (как у матери), узкие плечи, тонкая талия и точеные ножки. Волнистые каштановые волосы оттеняли фарфоровое лицо с “сахарно-розовым” (23), как его назвал Сесил Битон, румянцем, живыми голубыми глазами и сочными губами, которые растягивались в ослепительной улыбке, переходящей в заразительный смех. “Смех как будто переполняет ее изнутри, – подметила кузина Елизаветы Маргарет Роудз. – Она смеется всем лицом” (24).

Елизавета не стремилась выглядеть броско и стильно. Почти до самой юности они с сестрой одевались в одинаковые детские наряды, прежде всего чтобы успокоить Маргарет, которая всегда “гналась за сестрой” (25), – объясняет Анна Гленконнер, близкая подруга младшей из принцесс. Лишь когда Лилибет исполнилось девятнадцать, она начала выбирать себе одежду сама, но даже тогда тяготела к консервативному стилю и пастельным тонам, которые предпочитала и ее мать, избегая даже намека на декольте. Крофи стоило немалых усилий уговорить ее на ярко-красное парадное платье с плиссированной юбкой и приталенный жакет с белым шелковым кантом – “один из самых обворожительных ее нарядов” (26), по свидетельству гувернантки. Принцессу увлекал процесс заказа одежды у придворного модельера Нормана Хартнелла – эскизы, модели, примерки. Однако вертеться перед зеркалом у нее не хватало терпения, любование собой было не в ее характере.

Пресса пронюхала о завязывающемся между кузенами романе еще в октябре 1946 года, на свадьбе Патриции Маунтбеттен с лордом Брейберном в Ромсейском аббатстве. Филипп в должности распорядителя встречал прибывшую в автомобиле королевскую семью. Принцесса обернулась, когда Филипп помогал ей снять шубу, и защелкавшие фотоаппараты запечатлели промелькнувший между кузенами нежный взгляд. “Наверное, в этот момент все подумали: “Ага!” (27) – вспоминает Патриция Брейберн. Однако официального подтверждения не последовало, Филипп и принцесса по-прежнему активно вращались в свете. Знакомые гвардейцы Елизаветы сопровождали ее в ресторанах и модных клубах вроде “400”, а Филипп вывозил Елизавету и Маргарет на приемы и в театр, оставаясь лишь одним из многих, с кем танцевала предполагаемая престолонаследница.

У Лилибет прибавлялось официальных обязанностей на “королевской фирме” (28) (или просто “фирме”), как в шутку называл ее Георг VI. В июле 1945 года родители взяли принцессу в Северную Ирландию, и Елизавета впервые полетела на самолете. Восемь месяцев спустя она побывала там вновь – с первым сольным визитом в шесть протестантских графств, образованных после разделения Ирландии британским правительством в 1922 году. Ирландию завоевал и сделал британской колонией английский король Генрих II в XII веке. В 1916 году, устав от восьми веков британского гнета, ирландские националисты подняли восстание, которое вылилось в кровопролитную шестилетнюю войну за независимость, приведшую к разделению страны. Север (область, называемая Ольстером) остался в составе Соединенного Королевства, а двадцать шесть католических графств юга страны образовали независимое Ирландское Свободное государство, британский доминион (по аналогии с Канадой и Австралией), признающий, хоть и через силу, владычество британского монарха.

Георг VI оставался для дочери самым главным наставником. Во время долгих прогулок по Сандрингему, Балморалу и Виндзорскому дворцовому парку он давал ей советы и делился своими взглядами на управление государством и политику.

Короля в народе любили по-прежнему, однако в послевоенные годы ему пришлось нелегко. На июльских выборах 1945 года большинство мест в парламенте получила партия лейбористов. Уинстона Черчилля, героически проведшего Британию через бури войны, наперсника и опору короля, сменил на Даунинг-стрит лидер лейбористов Клемент Эттли. Эттли был молчаливым и скрытным, но самое главное, его социальная политика – амбициозная лейбористская программа по созданию широкомасштабного государства благоденствия, национализации промышленности и перераспределению благ – вызывала отторжение у монаршей четы (что не помешало королеве Елизавете дать ему меткую характеристику: “прагматик… себе на уме… нелюдим, но вскоре оттаивает” (29). Король не скрывал своего возмущения при близких, но на людях хранил строгий нейтралитет. Старшая дочь видела, как его губит нервное напряжение. Он мучился сильными болями от затрудненного кровообращения в ногах, вызванного развившимся атеросклерозом. Однако вместо того, чтобы сбавить обороты, засиживался за бумагами допоздна, куря сигарету за сигаретой.