Королева Шотландии в плену - [4]

Вперед выступил сэр Вильям. Он склонился к ее руке. Значит, некоторые еще помнят, что она — их королева.

— Я и мои домочадцы сделаем все, чтобы вы, ваше величество, были довольны пребыванием здесь, — заверил он.

Затем подошла Маргарет Эрскин, ставшая теперь Маргарет Дуглас, — красавица, бывшая любовница ее отца, мать ее сводного брата Джеймса. Маргарет сделала реверанс:

— Добро пожаловать в Лохлевен, ваше величество.

В ответ Мария сказала:

— Я так устала. Проводите меня в спальню.

— Ваше величество желает отдохнуть перед тем, как перекусить?

— Мне дурно от одной мысли о еде. Я хочу только отдохнуть.

— Тогда пойдемте сюда.

И Мария вошла в замок Лохлевен, зная, что входит в тюрьму. Но она слишком устала, чтобы задумываться об этом. Сейчас она мечтала только об одном: отдохнуть в тишине, вычеркнуть из памяти тех жестоких людей, забыть те слова, которые они ей кричали. Забвение. Сейчас она нуждалась в нем больше всего на свете.

Она замечала лица, проходя через квадратный двор к юго-восточной башне. Они казались почти призрачными в свете факелов, горевших на стенах замка. Одно из них задержало ее внимание на несколько мгновений. Это было лицо юноши с мягко очерченным ртом и с глазами, взгляд которых выдавал его симпатию к ней. Возможно, она слегка улыбнулась ему, хотя и не была уверена в этом. Но что-то в его лице привлекло на миг ее внимание. Еще она приметила мальчика-подростка с озорным выражением; его настороженные глаза устремились на нее, но она не могла прочесть, что кроется за их взглядом.

Эти лица перемешались со смутными впечатлениями от той мрачной и страшной ночи.

Она вошла в комнату, приготовленную для нее, бросилась на постель, не дожидаясь, пока служанки подготовят ее ко сну, и через несколько мгновений отключилась от всего окружающего.

Королева заснула в полном изнеможении.

Когда она проснулась, в комнату пробивался дневной свет, но некоторое время она не могла вспомнить, где находится. Оглядев просторную, но все же мрачную комнату, она почувствовала какой-то запах; он не казался неприятным, и она задумалась, откуда он был ей знаком… Запах был слабым, но притягивающим; и в тот момент, когда она поняла, что он означал, воспоминания нахлынули на нее. Это был влажный запах озерной воды, он вернул ее в тот период детства, который она провела в Инчмахоме. Тогда она вспомнила, что находится в плену, в Лохлевене.

Она приподнялась на локте и, оглядевшись вокруг, увидела, что комната убрана скромно, в шотландском стиле. Она никогда не привыкнет к этому. А ведь в этом замке, именно в этой башне, находились комнаты, которые она сама меблировала. Раньше она останавливалась здесь, приезжая на охоту, а поскольку ее визиты сюда случались довольно часто, то она повесила на стены свои гобелены и для нее поставили кровать. Почему же теперь ее поместили в эту отвратительную комнату? Должно быть, для того, чтобы подчеркнуть, что она уже не почитаемая королева, а узница.

Снаружи доносились размеренные шаги, и, выглянув из окна, она увидела часового возле башни. Значит, они решили хорошенько охранять ее. Она не обманывалась насчет Линдсея. При мысли о его лице с черной бородой в ней стал закипать гнев, и вновь возникли неприятные воспоминания. Если бы она не взяла себя в руки, ее мозг оживил бы все снова — совершеннейший кошмар ночи в доме Провоста, проход в Холируд Хаус и скачку в темноте к Лохлевену. Ничто не могло быть хуже, и она надеялась, что ей больше никогда не придется пережить ничего подобного.

Затем она подумала о Ботуэлле, и ей безумно захотелось его. Это было дикое сексуальное желание, безумная тяга к мужчине, который первым пробудил в ней чувственность и доказал ей, что она — страстная женщина. Он, конечно, приедет за ней. Но ей следует быть разумной. Ботуэлл никогда не любил ее так, как она любила его. Его привлекала ее корона; многие его любовницы предлагали ему свои прекрасные тела, но корона имелась только у нее. Он и не отрицал этого, когда она подсмеивалась над ним; он был слишком самоуверенным, чтобы лгать. Хотя под конец он стал нежнее.

«Он приедет за мной, — говорила она себе. — Он должен приехать. Тогда он схватит этого гнусного Линдсея за бороду и бросит его в озеро».

Со стула, стоявшего недалеко от кровати, поднялась женщина. До сих пор Мария не замечала ее. Это была Джейн Кеннеди — одна из ее фрейлин.

— Значит, они позволили тебе остаться со мной, — сказала Мария.

— Да, ваше величество. И Мари Курсель тоже с нами. Мы приложим все силы, чтобы служить вам. Ваш француз-аптекарь тоже здесь. Так что если вам что-либо нужно…

— Мне необходимо только одно, Джейн: моя свобода. А это именно то, что они хотят отобрать у меня.

— Так будет не всегда. Не принести ли мне вам что-нибудь поесть, ваше величество?

— Я не голодна, а от одной мысли о еде меня тошнит. Который час?

— Уже далеко за полдень.

— Значит, я долго спала.

— Вы были совершенно измучены, ваше величество. Я уверена, что вы еще не пришли в себя.

Мария закрыла лицо руками.

— О, Джейн, как я выгляжу? Я вся в грязи. На мне грязь Карберри Хилла… и дома Провоста…

— Я схожу за водой.