Королева Шотландии в плену - [3]

— Возможно, — вставил Вильям, — нам стоит пойти поужинать. Глупо ждать, так как возможно, что она не появится здесь до утра.

— Тогда пойдемте, — сказала Маргарет.

В столовой собравшиеся с нетерпением ожидали появления смотрителя замка с матерью, и, когда они вошли, напряжение спало. Их дочери, сидевшие около возвышения, на котором стоял главный стол, зашептались между собой. Они поняли, что королева сегодня вечером не приедет.

Как только сэр Вильям расположился у главного стола рядом с матерью, за его спиной появился мальчик лет четырнадцати в камзоле, принадлежавшем когда-то Джорджу. У паренька были дерзкие глаза, рыжие волосы и веснушчатое лицо. Он занимал особое место в доме, поскольку был не совсем слугой, но и не членом семьи. Джордж не знал точно, когда и как он появился в замке. Правда, он слышал разговоры о том, что однажды кто-то из слуг нашел у ворот замка оставленного новорожденного мальчика, но никто не мог подтвердить этого Джорджу, поскольку старшие избегали разговоров на эту тему. Мальчик вел себя нахально, чувствуя свое особое, привилегированное положение; одной из его обязанностей было прислуживать за столом сэру Вильяму. Никто не спрашивал, кто он такой и почему так его выделяют из остальных слуг. Возможно, потому, что он был похож на Дугласов; и его действительно звали Вилли Дуглас.

Джордж подружился с мальчиком, когда ему самому было примерно десять лет, а Вилли — шесть. Это произошло еще до того, как Джордж понял, насколько он ненавидит случайные связи между взрослыми людьми, приводящие к неправоверным результатам. Теперь он подозревал, что Вилли появился в результате одного из неблаговидных поступков Вильяма, но это не могло изменить его когда-то твердо установившегося доброго отношения к мальчику.

Когда Джордж сел за стол, Вилли шепнул ему:

— Лохлевен готовится к великим событиям, да, Джорди? — Он подмигнул Джорджу, при этом его дерзкое веснушчатое лицо сделалось еще более смешным, чем обычно, и Джордж не мог не улыбнуться.

Ужин продолжался; а когда наступила ночь, с ней вернулось напряженное ожидание.

Спешившись, Мария с трудом удержалась на ногах. Рев толпы все еще звучал у нее в ушах. Лорд Линдсей, оказавшийся рядом с ней, произнес грубоватым тоном, лишенным подобающего уважения к королеве:

— Лодка ждет!

— Лодка? Куда же вы меня везете?

— Узнаете в свое время.

Как они смеют! Она повернулась к Линдсею и воскликнула:

— Вы поплатитесь за это головой, милорд!

Линдсей ничего не ответил. Лорд Рутвен, подойдя к ней, мягко проговорил:

— Это совсем небольшая поездка по озеру, ваше величество.

Мария живо обернулась к нему, поскольку ей послышались нотки сочувствия в его голосе. Находясь в столь отчаянном одиночестве, она чувствовала, как любые признаки дружеского отношения поднимали ей настроение.

Рутвен не мог смотреть ей в глаза; он стыдился своей миссии. Она подумала: «Он так молод. Он еще не стал таким жестоким, как многие мои шотландские лорды».

— Благодарю вас, милорд, — произнесла она.

Юный Рутвен выглядел смущенным. «Он опасается, — подумала Мария, — что Линдсей услышал его слова и может обвинить в мягкости по отношению к их жертве». Рутвен помог ей войти в лодку, и теперь она сидела, прислушиваясь к ритмичным всплескам весел.

— Милорд Рутвен, — прошептала она спустя некоторое время, — куда они везут меня?

— В Лохлевен, ваше величество.

— В Лохлевен! К Дугласам! О, понимаю. К сэру Вильяму — сводному брату моего сводного брата Морэя. Из него, несомненно, выйдет хороший тюремщик. А везет меня туда Линдсей — его шурин.

— Ваше величество… — Молодой человек умолк и отвернулся, чтобы скрыть свои эмоции.

Она мягко сказала:

— Милорд Рутвен, не стоит стесняться проявления жалости к бедной женщине, окруженной врагами. Она не забудет, что только вы проявили к ней сострадание в эту страшную ночь.

Рутвен не ответил, возможно, потому, что Линдсей, услышав шепот, придвинулся поближе к ним.

Наступила тишина, нарушаемая только всплесками весел.

Ошеломленной и изнуренной Марии казалось, что промчались годы; и единственным способом для нее выдержать настоящее было вернуться в прошлое. Однажды давным-давно она уже убегала от своих врагов, и тогда, как и сейчас, она сидела в лодке и ее везли на остров посередине озера.

— Инчмахом! — прошептала она, и от этого названия у нее потеплело на сердце. Инчмахом… где она жила недолго в детстве, когда потребовалось скрываться от врагов; как приятно ей жилось там в монастыре. Инчмахом… Лохлевен. О, между ними большая разница. Тогда ее врагами были англичане, пересекшие границу и напавшие на шотландцев, что закончилось трагедией Пинки Кло. Намного ужаснее, когда шотландцы сражаются друг с другом; ведь она стала узницей своих собственных подданных!

— Инчмахом… — шептала она — Если бы я могла еще раз попасть в Инчмахом!

Монахи, которых она знала, вероятно, уже умерли. Но там должны быть другие добрые монахи, ухаживающие за своими садами, мирно работающие вместе вдали от мира интриг и амбиций.

Рутвен прошептал:

— Мы прибыли, ваше величество.

Она увидела темные силуэты людей и при свете факелов разглядела серые очертания замка. «Крепость! — подумала она. — Моя тюрьма».