Королева сердец - [23]

– Но пойми, Макс, она была права. Не я плачу ей. – Она развернулась на каблуках и пошла прочь.

Макс задумчиво посмотрел на Селину.

– Как все кругом непросто, – с каким-то неясным выражением проговорил он.

Селина просунула кролику сквозь сетку кусочек моркови, с удивлением ощущая, что гнев ее еще не прошел.

– Я считаю, это возмутительно – говорить перед всеми таким тоном с миссис Проктор! Почему только она не заберет Пола к себе! Тогда она могла бы найти ему в няни какую-нибудь хорошую провинциальную девушку, которая понимала бы его.

– Все не так просто, – устало повторил Макс. – Я и сам этого не понимаю.

– А какая ужасная сцена для мальчика! Неудивительно, что он такой трудный и странный – еще бы, постоянно с такой женщиной! Пока он ее не увидел, играл и веселился точно так же, как все дети.

– Да, я наблюдал за ним. Мне кажется, я впервые видел его таким счастливым и таким обыкновенным. Прекрасная мысль – подарить ему кролика.

– Вы ведь не позволите им забрать зверька, правда? – так же тревожно, как недавно Пол, спросила она.

Макс нахмурился, потом рассмеялся:

– Милая моя Селина, никогда еще не слышал, чтобы кто-то так волновался об обыкновенном кролике. Он ведь в конюшне, так? И мальчик может приходить играть с ним, когда захочет.

– Понимаете, это действительно важно.

Он похлопал ее по плечу:

– Конечно, важно. У тебя добрая и чуткая душа. Вот бы ты разобралась и с моими проблемами.

– А у вас они есть? – просто спросила Селина.

Макс быстро взглянул на нее и усмехнулся.

– Хотел бы я знать, что ты сделаешь с ними… такими… – загадочно заметил он.

Селина, которой было объявлено, что теперь она в состоянии выходить в море самостоятельно, все три своих свободных вечера провела на маленькой лодочке. Она научилась свободно справляться с ней и относилась к этому суденышку с чувством такой же ревнивой и гордой собственности, как Пол к своему кролику. Тело ее покрылось ровным загаром, а в медового цвета волосах, постоянно открытых солнцу и ветру, появились выгоревшие светло-золотистые пряди.

– Наша Селина прямо радует глаз, – сказал Клив Уильямс Вэл, когда они наблюдали за девушкой, легко шагавшей через лужайку.

– Правда? Я и не заметила, – равнодушно откликнулась Вэл.

Клив с сожалением взглянул на нее. В отеле ему не нравился практически никто, не исключая и Вэл, которую он считал пустышкой, использовавшей свою природную красоту.

– Это неудивительно! – язвительно бросил он.

Она искоса глянула на его худое, раздраженное лицо и улыбнулась. Его сварливые речи никогда не трогали Вэл.

– Она милое дитя, – лениво протянула она, – но не думаю, что даже ее лучший друг назвал бы ее хотя бы хорошенькой.

– Кто сказал что-нибудь о хорошенькой? – взорвался Клив. – Это безжизненное слово. Есть красота и уродство – и ничего между.

Она рассмеялась:

– О, это чепуха, Клив! Это уж слишком. Мы ведь не можем быть во всех отношениях красивыми, но с другой стороны, мы не можем быть во всем уродливыми.

– О, вы красивы, да, и вы это знаете. Но существует красота скелета, красота выражения даже на совершенно простом лице и, конечно, очевидная красота мысли и души, которую не скроешь ни под какой внешностью.

– И которой из трех обладает, по вашему мнению, Селина? – Голос Вэл прозвучал немного напряженно.

– Всеми тремя, я бы сказал, – ответил он. – Я вам покажу… Эй, Селина! Иди сюда!

Селина взошла к ним на террасу. Она разрумянилась, пока поднималась на холм, глаза блестели, она так и светилась от счастья.

– Посмотрите, – не обращая на нее внимания, говорил Клив. – Ее скелет хорош, изящен, в нем чувствуется порода. То, что на скелете, – тоже, она светится здоровьем. Это и есть красота.

– О чем вы говорите, мистер Уильямс? – вежливо поинтересовалась Селина, но Вэл сделала едва заметный нетерпеливый жест.

– Вы любите красивые слова, Клив, – заметила она. – Вы смущаете ребенка и забиваете ее головку глупостями.

Тот передернул плечами и обратился к Селине:

– Тебе этого не понять, Селина. Ты, слава богу, слишком простодушна. Проследи, чтобы сегодня моя грелка была горячей, и я хотел бы, чтобы мне сменили подушки. Они какие-то шишковатые.

– Вам следует обратиться к мисс Моррисон, – твердо ответила она. – У меня сегодня выходной. – И, усмехнувшись ему так, словно хотела добавить: «Что, съел?» – направилась в дом.

Селина поднялась по лестнице, чтобы пожелать спокойной ночи Полу, который со дня битвы за кролика привязался к ней, размышляя, что приезд Вэл принес всем слишком много беспокойства.

Пол сидел в постели и ждал ее.

– Ты плавала на лодке? – спросил он.

– Да, всю вторую половину дня. – Она принялась подтыкать одеяло.

– А мне не с кем было играть. – Его нижняя губа жалобно выпятилась.

– У тебя теперь есть кролик, – возразила Селина. – И у тебя есть мама.

– Вэл ненавидит меня, – печально сказал малыш.

– Что за чушь! – живо возразила девушка. – Как это может мама ненавидеть своего маленького мальчика?

– Она не мама. Она ненавидит меня. Я слышал, как она однажды сказала, что я никогда не должен был родиться. – Эти слова прозвучали просто душераздирающе.

– Я думаю, ты что-то неправильно расслышал, – резко ответила Селина. – И ты никогда не должен говорить таких вещей. Это неправда. А теперь давай-ка спи.