Королева морей - [10]

— Говорят, что к тятеньке, да я не верю. Видно, запродали меня за грехи мои тяжкие.

— Какие грехи могут быть у тебя? Сколько тебе годов-то, не знаю.

— Шестнадцать весен уже прожила. А почитай, что и не жила вовсе. Вот и эти два дня из одних печалей и горя. Тебе бы домой вернуться. Мне уж того не видать. Крепко стерегут басурманы.

— Вместе бы, Ася.

— Не отпустят двоих. Одного бы тебя, и то слава Богу. Давай попросим, а? — Ася стала уговаривать Думбура отпустить Андрея, но тот отворачивался, мычал и мотал головой в знак отказа. Ася становилась на колени, ползала у его ног, хватала и целовала руки, но страж был неумолим, а татары откровенно хохотали, упиваясь унижением ползающей девушки. Подошел Спиро.

— Чего она так воет, Думбур? — спросил он по-гречески.

— Просит за дурня, да я отказываю.

— Опять ты за свое, дочка, — сказал грек мягко, обращаясь к Асе.

— Господин, отпустите Андрея! Христом Богом прошу! Ну что вам стоит? — слезы градом катились из глаз девушки, руки ее обнимали грязные башмаки купца. Андрей волновался, протягивал руки к Асе, пытаясь удержать, но она не слушала его.

— А что, Думбур. Может, и впрямь нечего нам держать молодца? Пусть себе идет домой. Далеко, но это сам он виноват, — сказал Спиро уже по-русски.

— Моя нет.

— Не соглашается, — обратился Спиро к Асе, и та тут же поползла к Думбуру. — Ладно, так и быть. Вижу, как убивается девка по парню. Пусть идет. Только коня и все остальное отобрать у аскеров не могу. Это их добыча, и против закона я не пойду, — повернул Спиро голову к Андрею.

— Так всегда было. Я сам напал, и их добыча должна оставаться при них.

— Добрый ты парень. Нравишься мне. Но в другой раз не попадайся. А теперь прощайся, нам пора в дорогу. Время не терпит, а путь дальний.

Ася смеялась от радости, целовала руки купцу, потом впилась взглядом в Андрея и долго не могла отвести его. Глаза ее высохли, она порозовела. Словно живительная влага наполнила ее изнутри. Она светилась радостью и благодарностью к людям, которые уважили ее просьбу, и теперь она могла со спокойствием продолжать подневольную дорогу в неизвестность.

Молодые люди стеснялись своих чувств, но им было приятно так вот стоять друг перед другом и глядеть в глаза, запоминать что-то особое, что может остаться на всю жизнь. Они были еще очень молоды, верили и были счастливы.

— Пора, Ася, — сказал Спиро ласково и легонечко оттолкнул ее к телеге. — Андрей, шагай, а то солнце склоняется, не успеешь добраться до жилья к ночи.

Андрей не сумел вымолвить ни слова, махнул в отчаянии рукой и быстро зашагал прочь, оглядываясь через каждые пять шагов. Ася со слезами на ресницах тоскливым движением руки слала ему прощальный привет.

Вечером Аметхан приехал с тремя татарами и доложил:

— Все хорошо, хозяин. Гяур больше не станет на твоей дороге. Он даже не кричал. Молодец. Умирал хорошо. Даже жаль такого отправлять к предкам.

— Помолимся за упокой души раба Божьего Андрея. Царствие ему небесное.

— Хозяин, где плата? Не скупись. Дело опасное было.

— Получай, вымогатель! Будь ты проклят аллахом, пусть бог не даст тебе ни одной жены, пусть эти деньги будут последними в твоей жизни!

— Якши, якши, хозяин. Хорошо ругаешься.

Глава 7 ЯСЫРКИ

Остались позади брод на реке Псел, истоки Ворсклы и Уды. Почти без остановок обоз спешно продвигался на юг. Лихие аскеры где-то доставали свежих лошадей для телег. По-прежнему избегали деревень и городов, обходя их стороной. Со встречными старались разойтись быстрее, хотя Спиро имел для своей торговли соответствующее разрешение, которое ему почти не приходилось показывать редким постам и разъездам казаков, следивших за татарскими шайками. А те не упускали своего. Кони отъелись на тучных пастбищах, и теперь настала пора грабежей, которыми они промышляли в южнорусских селениях и городках.

Ася долго пребывала в тихом и спокойном состоянии после ухода Андрея, но потом стала проявлять признаки тоски и отчаяния. Она с безрассудной смелостью ругалась с Партакелой и Думбуром и не раз за это ее связывали, а нахального Аметхана возненавидела страшно. Тот отвечал непристойными шутками и норовил стегануть ее плетью, оставляя кровавые полосы на руках и спине.

Эркет тоже старался вовсю, и вскоре жизнь Аси стала невыносимой. Эркет прозрачно намекал на глупость и доверчивость девки, и теперь она уже ни во что не верила. Даже прежняя уверенность в спасении Андрея стала таять, и Ася все больше понимала, что татары и хитрый Спиро не оставили его в живых.

Едой снабжали хорошей, но одежды не давали, и дыры сплошь покрыли ее и так старенький сарафан. Татары тыкали в нее пальцами и хохотали, Ася таила злобу и мысленно казнила их всех.

Она уже немного понимала по-татарски и постоянно вслушивалась в их переговоры. Так она сообразила по отдельным словам, что недалеко их ждет дневка, где ожидается пополнение обоза. В это же время она заметила, что число охраны сократилось. Рядом ехали около десятка всадников, остальные куда-то исчезли.

Два дня шел обоз по левому берегу речки Орчика, и когда остановился, то Ася увидела в укромном месте две телеги и нескольких всадников, с гиканьем бросившихся встречать вновь прибывших. К ней присоединили еще четверых девушек, находившихся в ожидавшем обозе.