ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1
ПЕРВЫЙ ТРЕПЕТ СЕРДЦА
Над курчавыми верхушками деревьев неторопливо поднялось солнце. Во всей природе этого ясного чистого утра слышался неясный вздох сожаления и чуть ощутимой грусти. Бабье лето плавало нитями паутины и сверкало голубизной глубокого, словно вымытого, неба. Веселые облачка медленно проплывали в вышине.
Небольшая поляна, обрамленная кустами орешника и шиповника, усыпанного чуть розовевшими ягодами, замерла, нежась в лучах теплого света. Зелень уже успела поблекнуть и потерять летнюю яркость. И птицы кричали как-то тревожно и не так задорно, как еще две-три недели назад. Природа увядала. Роса поблескивала на стебельках и листьях, сверкала на нитках паутины, а пауки терпеливо ожидали, когда ее высушат солнечные лучи.
У самой опушки копошилась девушка, увязывая тяжелую охапку хвороста, на согнутой спине ее бугрилось серое домотканое платье. Она легко, пружинисто разогнулась, расправляя слегка уставшие плечи и спину. Тяжелая огненно рыжая коса, небрежно заплетенная и непокорная, мешала. Рука привычным движением откинула ее назад, поправила сбившийся платок, застиранный и вылинявший. Даже дерюжное платье не скрывало молодости и силы. Загорелые до черноты икры ног едва виднелись в густой пожухлой траве. Юность светилась в лице, и на нем не видно было печали и тоски от прожитой в тяготах долгой жизни. Девушка улыбалась утру, свежести росных трав, небу, такому синему и яркому, которое бывает только ранней осенью. Ничто не омрачало ее юного смуглого лица, а большие зеленые глаза излучали озорство и жажду жизни.
Но тут брови девушки неожиданно нахмурились, глаза потемнели. Она быстро оглянулась на близкие кусты, и сердце бухнуло в груди тревожно и непонятно.
Из-за куста, шагах в десяти, выглядывал охотник с торчавшим стволом ружья за плечом. Девушка мгновенно заметила, как изменилось лицо молодого человека. Любопытство и откровенная жадность взгляда тут же сменилась робостью и неуверенностью, а на лице появился легкий румянец. Он явно смутился и растерялся.
— Я испугала тебя, молодец? — тихо молвила девушка, нарушив затянувшееся молчание. — Так ты не крадись ко мне, не заяц-русак. Человек ведь. А я тебя знаю.
— Как же ты меня можешь знать? Я недавно тут.
— А у нас укрыться трудно. Мы живем на отшибе, но все о тебе ведомо нам.
— И что же ты про меня знаешь?
— А то, что утеклец ты от царя Петра, и что тебе негоже так просто шляться, не то и до беды недалеко будет.
Лицо молодца посуровело, взгляд стал жестким, хмурым. Он с недовольством промолвил:
— Какая же сорока на хвосте тебе принесла такую напраслину?
— Сорока такого не принесет. Это маменька сказывала, а она у нас все знает. Да и я тоже не совсем дурочка, — голос девушки звенел смело и задорно. Глаза щурились в озорной усмешке, наблюдая смутившегося человека.
— Так это твою мать ведьмой зовут в округе?
— Никакая она не ведьма! Худые люди пустое сказывают, по злобе, — ответила девушка и нахмурилась недовольно и отчужденно.
— Вот и ты осерчала. Теперь мы квиты, — молодец немного успокоился, лицо его потеплело и похорошело.
— А ты небось на охоту собрался? — заметила девушка, меняя тему разговора.
— Собрался, — ответил юноша осмелевшим тоном, тут же опять стушевался и продолжал неуверенно: — А звать-то как тебя, а? Скажи.
— Тайны тут никакой нет. Анастасия, Ася, вот как меня кличут. Себя можешь не называть. Андреем зовут. Слух о том у нас уже прошел.
— Ишь ты, как у вас скоро все.
— А про матушку не думай плохо, — спохватилась Ася.
— Я же не знал, теперь не ошибусь.
— Заговорились мы тут с тобой, а меня уже давно заждались. Некогда мне с тобой лясы разводить, — торопливо затараторила девушка и стала быстро подсовывать сучья под веревку, которая стягивала увесистый ворох хвороста.
— Погоди, Ася, — неуверенно протянул Андрей и приблизился к девушке. — Может, побудем еще немного вместе? Я тебе вязанку донесу быстро, ты только дорогу указывай.
— Вот еще, что надумал! — огрызнулась без злости Ася, а самой так и хотелось остаться и поболтать с пригожим молодцом. — Да меня по головке-то не погладят, узнай, что я с тобой лясы точу. Из господ ведь, в усадьбе у барина проживаешь. Негоже так. Я пошла, а то матушка узнает и накажет.
— Не узнает, мы пройдемся немного, а потом я уйду. На обратном пути загляну. Ты ждать будешь?
Девичье сердце защемило сладко, тревожно, стало боязно. Лицо ее покрылось краской стыда и неловкости. Она уже не так смело глянула на собеседника.
— Не дело говоришь, Андрюша. Так не будет. Срама на меня не наводи.
Андрей слегка улыбнулся, обнажая ряд ровных крепких зубов. В голосе девушки он услышал призыв к продолжению натиска, понял, что уже запал ей в душу. Это наполнило его каким-то новым и сладостным чувством. Он оглядел уже другими глазами ее ладную фигуру. Крепкая, наработанная с детства, она не утратила девичьей тонкости и мягкости. Высокая грудь бесстыже топорщила холст старого платья, и Андрей с трудом оторвал глаза от проступавших сосков этой груди. Он видел ее уже обнаженной и податливой, но усилием воли подавил страсть, устыдившись нахлынувшего чувства.
