Королева Марго пенсионерка - [16]

— Тебе не понравился десерт? — удивлённо спросил Михаил.

— Нет, я что думаю! Ой, Миш, прости! Понравился, всё вкусно красиво и главное познавательно. Молодец что ты выбрал именно эту ресторацию. Ты послушай, что я скажу. Я сегодня, когда разговаривала с консьержкой, она что сказала? Она произнесла такую фразу: «так всё-таки её убили!» Представляешь! Как я сразу не придала её словам значения? «Её всё-таки убили». Ты понял?

— Нет!

— Ну и ладно и не надо тебе ничего понимать. Ты такси заказал?

— Будет через полчаса, — ничего не понимая, ответил Михаил.

— Миш, сначала заедем на Кутузовский! Миша пять минут, и я буду спать спокойно! Давай выйдем на улицу, подождём такси там, а то эти физиономии меня жутко раздражают. Ещё чуть, и я не сдержусь.

Пока Миша расплачивался с официантом, у меня зазвонил телефон. Это была Алевтина.

— Маргарита Сергеевна, вы простите, что так поздно, но я никак не могу дозвониться к Никите в Питер. Гудки шли, а теперь и их нет.

— Может он в очередном запое? Люда как-то сказала, что он бывает, не в меру употребляет. Что поделать, теперь он в любом случае не успеет приехать на похороны. Потом я сама ему позвоню и всё расскажу.

Простившись с Алевтиной, я села в подошедшее такси.

— Марго дорогая, скажи, куда мы едем и зачем?

— Я тебе объясняла за ужином, если ты не понял, всё потом объясню. Миш, не доставай меня сейчас!

— Что такое не доставай тебя? Ваши непереводимые обороты я никак не понимаю! — Начал сердится всегда сдержанный Михаил.

Пока он возмущался, мы доехали до нужного дома.

Глубокая ночь. Но на Кутузовском шум и гул современных красивых и дорогих машин. Это соревнования дрегрейсинга. Соревнования на скорость. Модное новшество для богатой молодёжи.

— Да, наступили времена! Во времена Союза, такое разве могло происходить? Чтобы на правительственной трассе! Прямо перед такими домами, заполненными, пусть даже бывшими членами ЦК партии и правительства по ночам стоял такой дикий шум и рёв автомобилей без глушителей? — произнёс шофёр, отвлекая Михаила своими сравнениями о прежней и нынешней жизни.

В глубине двора дома, стоявшего большой буквой «П», стало намного тише. Поглотителем шума здесь являлось обилие зелёных насаждений. Я подошла к нужному подъезду и нажала на кнопку домофона для вызова консьержки.

— Дама, что вы хотели, вы к кому? — услышала я женский голос, — не зная, где расположена камера видеонаблюдения, я проговорила в микрофон:

— Я подруга Людочки Соколовой из девяносто пятой, мне нужна дежурная, которая сегодня днём работала.

— А это вы, проходите, что так поздно? Что случилось? — стала спрашивать меня заспанным голосом женщина.

— Как хорошо, что я не ошиблась, и вы не сменились, — сказала я, увидев знакомое лицо дежурной, с которой сегодня, вела шумную беседу.

— Ой, какая вы нарядная! Я бы вас и не узнала, — залепетала она, выходя их своего закутка, скорее похожего на комнату.

— Вы меня извините, я бы не заснула спокойно, пока у вас извинения не попросила! Мне так неудобно перед вами, наорала на всех! Перепугала! Но достала меня наша милиция, тьфу, как она теперь полиция, подругу убили, а они, — женщина слушала в знак согласия, кивая мне головой.

— Не говорите. Но сегодня забегались, скажу я вам, все перепугались до смерти. Вызывали бригаду в каких-то балахонах. Они целый день там колдовали. Вы не переживайте они взять из квартиры ничего не смогут. Всё описано, переписано. Дом у нас серьёзный.

— Да не в барахле дело, человека жаль, убили ведь отравой этой! — взмахнула я в отчаянии руками.

— Вот, вот и я говорю. Меня сегодня прямо осенило! Пойдемте, сядем вот у нас креслица хорошие есть. Мы-то сейчас как работаем? Платят мало, так мы особо не держимся за эту работу. Здоровье есть — выйду, месячишко поработаю, всё добавка к бутерброду, да и не скучно, а то телевизор очень уж надоел. Одна я. Если надо, подменю такую же старую курицу, как и я. Нас тут пять старух. Все рядом живём. Вот и меняем друг дружку. Это раньше охрана здесь серьёзная была, а теперь, по нынешним временам, жильцам и чоповцы дороги. Да, ладно!

В прошлом году, дай Бог памяти, числа, какого, нет, не помню. Летом это было. Я до обеда Семёновну подменяла, ей с утра надо было в поликлинику бежать. Вот уже где-то ближе к обеду, я уходить собралась, а тут мужчина такой, средних лет. Лицо как в кино у бандюг, серьёзное такое, в таком камуфляжном костюме с сумкой. Я говорит к Соколовой в девяносто пятую. А я ему, меня не предупреждали вас пускать. А он отвечает:

— Ваше право. Я сантехник. Меня Людмила Викторовна прислала кран починить, течёт у неё в ванной. Она боится, что потоп будет.

Я удивилась. Говорю, у нас свои сантехники имеются. А он мне:

— Надоело мне тут у вас стоять, у меня время — деньги. Я с её работы. Можно сказать, личный сантехник. Ваши слесаря наделают делов, да ещё денег сдерут. Вот, она мне и ключи свои дала! Пошли мамаша со мной, раз не веришь, да позвони ей, номер дать или сама знаешь?

Да и номер мобильного у нас есть. У нас правило такое. Звоню — отключён её аппарат. А он говорит:

— Правильно, она на совещание в мэрию поехала. А я ждать не могу. У меня, — говорит, — работы своей полно. Деньги уплывают из рук, а я тут буду мяться у ваших ворот. Разошёлся! Я и впустила. А вот в квартире с ним долго не могла находиться. Не имею права пост бросать надолго. Но до квартиры провела, он открыл ключами Люды, я точно знаю. У неё ещё брелок такой заметный. Она его из Земли Обетованной, из Израиля привезла. Всем нам такие же брелки подарила и пакетики с иконкой и землицей, камушками, маслице лечебное, всё там, в пакетике есть. Так она такой же брелок при мне на свои ключи повесила. Такой знаете, да вот на моих ключах, он. Брелок этот ещё и оберег. Видите, брелок на кисть руки похож и пять разных камушек. Так вот, на брелке Людочки, вот этого последнего зелёного камушка нет. Она, когда стала сувениры доставать из сумки, он и выпал. Мы с ней так и не нашли его. Она этот брелок себе и забрала. Говорит, пусть у меня будет, а нам всем оставила хорошие, не бракованные. Я по смене всем старухам своим передала её подарки. Вот ещё молитва написана на их языке, чтоб значит оберегал. Так вот не уберёг оберег, вот беда!