Королева голод - [8]

– Искренне сочувствую, Иннокентий Васильевич. И все-таки у меня полно дел.

Прямоугольная коробка, которую Ладыгин вытащил из внутреннего кармана пиджака, напоминала размером и формой портсигар. Она была сделана из пластмассы, очень похожей на слоновую кость и покрыта затейливой резьбой.

Учитель нажал на какую-то кнопку. Крышка коробки со щелчком открылась, и профессор увидел на ее внутренней стороне пентаграмму из тонких полосок желтого металла. Через считанные секунды Ладыгин захлопнул крышку и спрятал свое сокровище в недра пиджака.

– Я никогда не расстаюсь с этим. Здесь заключен весь смысл моей жизни и гарантия будущего счастья на этом свете.

Профессор не мог не признаться себе в том, что уже один вид коробки его заинтриговал и вызвал доверие к ее владельцу. Для ученого, привыкшего оперировать математическими понятиями, все это было более чем странно.

– Мне надо подумать и еще раз все проверить, – Сергей Викторович ободряюще улыбнулся учителю. – Обещаю, что на днях мы опять все обсудим и вынесем окончательный вердикт. Вы оставите мне свой телефон?

– У меня нет телефона. – Ладыгин собрал листы в папку и вручил ее профессору. – Я позвоню сам.

Посетитель ушел, а Купцов задумчиво взглянул на массивное бронзовое пресс-папье в виде сфинкса.

– Ну, человек-лев, каким будет твое мнение?

Сфинкс ничего не ответил. Профессор закурил и во второй раз начал штудировать ладыгинские расчеты трех главных задач геометрии.

Стрелки настенных часов показывали половину седьмого, когда в кабинет без стука вошла Светочка.

– Ох, и надымили, Сергей Викторович! Да и заработались допоздна…

– Ты лучше скажи, где сегодняшнее сокровище отыскала?

– Кешку-колдуна, что ли? – девушка уселась к профессору на колени и обвила его шею рукой. – Так этот хмырь в соседнем подъезде живет. Достал, когда узнал, что я у тебя на кафедре работаю.

Аромат светочкиных духов, прикосновение ее упругой попки обычно заставляли Купцова забывать о возрасте и превращали старого конягу в резвого жеребца. Но только не в этот раз.

– А почему колдун?

– Книжки старинные собирает. Вроде даже в Египет за ними ездил. Раньше говорят в трехкомнатной квартире, что от мамаши досталась, жил. Продал. Теперь в «хрущевке» ютится.

– Разницу, конечно пропил?

– Вообще не пьет. Кто его знает, может, на свои талмуды все бабки потратил. Придурок, в общем. Соседи на него в ЖЭУ постоянно жалуются.

– Затопляет?

– Не-а. Из квартиры дымом часто пахнет. – Светочка засунула руку под рубашку Купцова и принялась поглаживать его грудь. – Неровен час, пожар устроит.

Профессор аккуратно, но настойчиво заставил любовницу встать.

– Иди-ка домой, Светланка, что-то я сегодня не в настроении. Да и работы много. А какой, кстати, номер квартиры у твоего Кешки?

– Хам! Тринадцатый!

– Прости, милая, обещаю, что завтра…

– Зануда! – девушка встала и, покачивая бедрами, прошла к двери. – Завтра, может, я не в настроении буду!

Спровадив Светочку, Сергей Викторович с облегчением вздохнул. Ему не давало покоя одно обстоятельство. В коробке, продемонстрированной Ладыгиным, Купцов успел заметить не только пентаграмму, но и сложенный листок пожелтевшей бумаги.

Синтез и анализ недаром были коньками профессора. Если предположить, что коробка была сделана из слоновой кости, а пентаграмма из золота и добавить сюда сведения, полученные от Светланы, то почему бы бумаге не оказаться древним пергаментом? Что если собиратель книжных раритетов случайно стал обладателем великой тайны?

Шагая по ночной улице к дому, в котором не раз бывал, профессор размышлял о пролетевших годах и вынужден был констатировать, что собственно наукой он занимался гораздо меньше, чем бюрократическими интригами. Даже хваленая докторская диссертация родилась по сути дела в ресторанах и на пикниках. Да и высокое положение Купцова являлось чистейшей воды фикцией, как и профессорская зарплата. Уже через год его с почетом выпрут на пенсию, а Светочка перейдет по наследству к новому заведующему кафедрой.

Появление Ладыгина могло стать шансом, который дается раз в жизни. Вероятность того, что учитель действительно сделал великое открытие, была ничтожно мала, но… Покупая, в свое время билеты «Спортлото», Сергей Викторович никогда не зачеркивал числа вразброс. Логика была проста, как табурет: само по себе кучное зачеркивание снижало вероятность выигрыша, зато увеличивало, в случае удачи, итоговую сумму.

Поднимаясь по узкой лестнице к квартире Кешки-колдуна, Купцов чувствовал себя игроком идущим ва-банк.

– Кого там черти по ночам носят? – голос за дверью, несмотря на поздний час, не был сонным.

– Это Купцов, Иннокентий Васильевич. Я решил принять ваше предложение.

На лице Ладыгина, впустившего профессора в квартиру были написана не только радость, но и смущение.

– Признаться, не ждал, – хозяин загородил проход в комнату и, схватив гостя за руку, увлек его на кухню. – Там настоящий бардак, здесь будет удобнее.

Сергей Викторович уселся на предложенный табурет и положил на колени свой портфель. В квартире действительно чувствовался запах дыма, почему-то ассоциировавшегося с церковью.

– Мое предложение – пятьдесят на пятьдесят, – сразу взял быка за рога Купцов. – Это касается и соавторства. Формулу КаэСПэ я хочу видеть прямо сейчас.