Королева Брунгильда - [128]
Для Брунгильды смысл ревизии census a состоял, конечно, в том, чтобы «хорошо править верным народом и облегчать положение бедняков, если еще обнаружится неимущий»>{698}. Но местная верхушка возражала-то не против справедливого обложения, а против самого сбора прямых налогов. Так, хоть Григорий Турский и похвалил Ромульфа и Флоренциана за работу, проведенную в Пуатье, работать в собственном городе он им не позволил. Со времен Хлотаря I, — объяснил он, — с города Тура не взимали налогов из уважения к святому Мартину, и податные списки были сожжены. Их попытался восстановить Хариберт, но епископ Евфроний снова добился от него отмены налогов. Король Сигиберт I во время недолгого властвования над этим городом тоже ничего не собирал. Что касается Хильдеберта II, он ничего не требовал до сих пор. Переписчики Брунгильды настаивали, и им даже удалось заполучить старый податной список, который отдал им один слишком честный житель города Тура. Григорий вскипел. Чтобы его утихомирить, небеса соблаговолили наслать смертельную болезнь на сына того человека, который столь некстати согласился платить налоги. Поскольку дело, казалось, зашло в тупик, епископ Тура написал письмо во дворец. В свою «Историю» текст этого письма он не включил, и трудно представить, какие правовые аргументы могли бы оправдать сохранение привилегии, обоснованной настолько слабо. Более вероятно, что Григорий сослался на свою прежнюю, нынешнюю и будущую верность. Брунгильда, конечно, не могла обойтись без поддержки со стороны епископа Турского. Вскоре дворец признал налоговое изъятие Тура>{699}.
Таким образом, в сфере прямого налогообложения свобода маневра у королевы была крайне невелика. Иногда приходилось допускать, чтобы города изъявляли покорность по доброй воле, и не добиваться, чтобы они расплачивались как полагалось. Эта ситуация объяснялась не только бедностью податных или их недобросовестностью, но и тем, что собирать налоги было трудно. Согласно римскому праву некоторые представители городской верхушки, избираемые из числа куриалов, должны были ежегодно обходить собственников, требуя подати, сбор полной суммы которых они гарантировали собственным имуществом. В областях, где земля была сосредоточена в руках немногих, эта задача могла показаться легкой. Но там, где крестьянских парцелл было больше, чем крупных поместий, работа сборщика становилась сложной. Ему приходилось снова и снова приходить к мелким землевладельцам, которые при его приближении могли обратиться в бегство. Часто суммы, которые сборщик не сумел выбить, он был вынужден выплачивать из своих средств. Так было в Оверни, где эта система грозила вот-вот рухнуть. Брунгильде пришлось в начале 590-х гг. реформировать земельный налог, несомненно, изменив размер минимального облагаемого состояния. Тогда же она освободила от налогов земли церквей и монастырей и личные владения клириков>{700}. Об этих людях во всяком случае было известно, что налоги они платят плохо; несомненно выгодней было поощрять их к молитвам, чем навлекать на себя их проклятия.
Видимо, Брунгильда смирилась с тем, что дело неизбежно идет к сокращению прямого налога, но при этом время от времени пыталась сохранять то, что еще можно было сохранить. Впрочем, разве она не смогла спасти главное в старой системе? В конце жизни Григорий Турский еще считал нормальной ситуацию, когда графы городов ежегодно ездят во дворец, чтобы вносить налог в казну>{701}. Коль скоро это не касалось Тура, он против этого не возражал.
Однако государственный бюджет страдал от этой потери доходов. Чтобы ее компенсировать, Брунгильда была вынуждена настаивать на конфискации имущества у лиц, которых королевский суд признавал виновными. Идеальным был вариант, когда выявляли недоимку или уклонение от выплаты налогов. Присутствие дворцового графа — председателя королевского суда — среди податных переписчиков в 589 г. позволяет догадаться, что решался вопрос, важный для политики Брунгильды. В 590 г. в ходе одного дела, тоже связанного с налоговыми вопросами, дворцу удалось захватить имущество сыновей Ваддона, бывшего майордома Хильперика. В связи с этим Брунгильда и Хильдеберт II сумели также добиться от обвиняемых, чтобы те показали им тайник, где отец укрыл часть казны Гундовальда>{702}.
Поскольку возможность изъятий такого рода в вотчинах аристократов сохранялась, Меровингам можно было не тревожиться из-за падения собираемости налогов. Конечно, аристократы, которым надоедало, что их разоряют за каждое вероломство, вскорости обвинят Брунгильду в алчности>{703}. Но пока что королевский суд и государственная казна как нельзя эффективней сотрудничали ко взаимной выгоде.
Правосудие Брунгильды
Кстати, не было ли восполнение нехватки средств имплицитной логикой всей меровингской юстиции? Пусть одновременно очень строгие и очень христианские положения права, которые содержатся в «Decretio Childeberti», не застят нам глаза. Когда Брунгильда снимала маску законодателя, чтобы вернуться к обязанностям судьи, все менялось.
