Королев: факты и мифы - [461]

Если в США всю программу «Аполлон» называли «программой престижа» – необходимым ответом на старт Гагарина, то и программа Л-1 тоже была программой престижа: мы хотели обогнать американцев на промежуточной дистанции – облететь Луну раньше их, снять пропагандистские пенки, а там видно будет. Впрочем, почему «видно будет»? В 1964-1965 годах Королев был уверен, что высадка на Луну с помощью ракеты Н-1 – реальна. А пока строится суперракета, можно облететь Луну.

Надо сказать, что лунные пилотируемые программы Сергея Павловича уже не воспринимались в его ОКБ с тем единодушным восторгом, с каким воспринимался, скажем, «Восток». Находились критики, которые прямо говорили, что все это – дело несерьезное, авантюрное и бесперспективное. Верная королевская «гвардия» редела.

Понимая, что он не может справиться со всей космической тематикой, Сергей Павлович, как многодетный князь, начинает раздавать наделы. Полную самостоятельность получает на Урале Виктор Петрович Макеев со своими морскими ракетами. Спутники, сложность которых возрастает год от года, Королев передает Михаилу Федоровичу Решетневу, организующему в Красноярске собственное мощное конструкторское бюро. Межпланетные и лунные автоматы передаются Георгию Николаевичу Бабакину. Великая космическая империя Королева начинает дробиться на куски. И ладно, если бы одни идеи и чертежи. Уходят люди. Те, кто был рядом с ним долгие годы.

Все более ослабевают в это время и дружеские связи с «сопредельными государствами». Недавно шагающие в одном плотном, дружном строю, они рассыпались, разбредались. Нет рядом многолетнего соратника Глушко. Пусть трудно с ним и велики печали, им доставляемые, но ведь без него еще печальнее, двигатели-то его хороши, что тут спорить. И Рязанский, и Бармин, и Кузнецов оставались в стане друзей, но исчезало ощущение прочной спаянности, единства устремлений. Более всего привязан был Королев к Пилюгину. И очень хотелось, чтобы хоть Николай был рядом. Поэтому, когда Пилюгин пришел проситься в лунную программу, Королев не мог ему отказать.

Николай Алексеевич Пилюгин специализировался, как известно, на системах управления ракет и в дела, связанные с космическими объектами, встревать особенно не стремился. Когда начались работы над орбитальными и лунными «Союзами», Пилюгин в них участия не принимал, и система управления новыми кораблями разрабатывалась в ОКБ Королева. Вместе с гироскопами Кузнецова она вполне удовлетворяла проектантов и по размерам, и по весу. И тут Пилюгин неожиданно почувствовал себя обойденным. Он пришел к Королеву и сказал, что хочет работать по программе Л-1 и предлагает свою систему управления для облета Луны. Что оставалось делать Королеву? Оттолкнуть протянутую к нему руку старого друга? Королев согласился отдать ему часть системы. Люди Пилюгина приехали к проектантам Королева со своими разработками. Быстро выяснилось: то, что предлагают пилюгинцы, – тяжелее, требует больших затрат энергии, да и нет еще толком ничего, что можно было бы руками потрогать, а если и есть, то из старых разработок. Раушенбах пошел к Королеву и сказал, что, если дорабатывать то, что предлагает Пилюгин, будет потеряно года два, а то и три. Королев выглядел очень усталым, слушал Раушенбаха, глядя в сторону. Долго молчал. Потом сказал каким-то тусклым, не своим голосом:

– Ну что мне делать? Если я ему откажу, я останусь совсем один...

Феоктистов усадил пилюгинских специалистов и с цифрами в руках начал доказывать им, что они с крупным счетом проигрывают и по весам, и по энергетике.

На следующий день Пилюгин позвонил Королеву по «вертушке» и заявил, что Феоктистов ведет себя неприлично, лезет не в свои дела, мешает его людям, и, если это не прекратится, он отказывается дальше работать.

Королев нахмурился еще больше. Он сидел один в маленьком своем кабинете и задумчиво рисовал на клочке бумаги равносторонний треугольник. Угол верхний – «Пилюгин». Внизу слева три фамилии: «Раушенбах», «Черток», «Кузнецов». У нижнего правого угла: «Феоктистов», «Бушуев». В центре треугольника – «Королев». Потом вызвал проектантов и сказал, что Феоктистов отстраняется от всяких переговоров по энергетике аппаратуры, отныне он будет вести с Николаем Алексеевичем эти переговоры сам...

Королев очень нервничал все это время. очевидно, он понимал, что дело не в достоинствах и недостатках тех или иных приборов, дело гораздо более серьезное: нарушались основополагающие принципы. Раньше он знал, что и для него, и для Николая, и для Вити-«крошки» на первом месте стояли интересы Дела. Собственные интересы, министерские амбиции, честь мундира фирм – все всегда отступало на задний план. А теперь тот же Николай берет его за горло и в интересы Дела вторгается нечто, самому Делу чуждое и вредное...

Работы по программе Л-1 действительно сильно затормозились вмешательством Пилюгина, но продолжались и после смерти Сергея Павловича. Беспилотные ЛОК называли «Зондами», очевидно в надежде запутать «вражескую» разведку: первые три «Зонда» – межпланетных автомата – были запущены при жизни Королева в апреле 1964-го – июле 1965 года. Они не имели ничего общего с серией «Зонд-4» – «Зонд-8» – лунными «Союзами», испытания которых закончились в 1970 году.