Королев: факты и мифы - [12]

– Только одно условие, молодой человек, – сказал старый столяр Александрову, – забирайте и меня вместе с мастерской...

Так школа получила и мастера-наставника и инструменты. О, это было огромное богатство: ленточная пила, циркулярная пила, токарный станок, верстаки, рубанки, долота, стамески, молотки, даже маленький электромотор с ременными трансмиссиями. Ремни рвались, правда, но это уже пустяки...

Перевозили Вавизеля всей школой. Это был чудесный, веселый день. А тут еще дрова получили, опять всей школой разгружали, но теперь уж не как попало: ровненькие, без сучьев поленца откладывали в сторону. Это были заготовки для мастерской.

Сергей ходил у старика Вавизеля в любимчиках. Столяр доверял ему, знал: Королев парень серьезный и аккуратный, ничего не сломает. Сергей допоздна засиживался в мастерской. Он любил мастерить, да и Вале Божко нужно было помочь: с одной рукой много ли сделаешь рубанком?

Весной, с первым теплом все как-то повеселели. Из промерзшей школы все торопились по домам, а теперь и уходить не хотелось. Сергею тут нравилось, да и учиться было интересно. Давали начала высшей математики, строительной механики, сопромата. Ставили, пусть простенькие (для сложных не было приборов), опыты. Владимир Петрович Твердый придумал – чего, кажется, проще – на козлы положили доску, нагружали кирпичами, потом замеряли прогиб, вычисляли модуль Юнга для дерева. Борис Александрович Лупанов устраивал литературные диспуты. «По косточкам» разбирали, судили, защищали Катюшу Маслову, Базарова, Раскольникова. Королев сам руку поднимал редко, но, когда спрашивали, отвечал толково. Однажды на уроке физики Александров наставил кучу двоек: никто, даже отличники из отличников, не могли нарисовать и объяснить принципиальную схему телефона. Вызвал Королева. Все были уверены, что сейчас появится еще одна двойка. Но Сергей не спеша нарисовал на доске схему и все разобъяснил. Все очень удивились, а Жорка Калашников сказал:

– Вы у нас, Сережа, просто Эдисон!

Но и двойки он, конечно, тоже получал. Когда не знал, не выкручивался, говорил набычившись:

Это я не знаю...

Ну после такого признания даже непедагогично не поставить двойку. Иногда по вечерам в школе устраивались танцы. На них приходили ребята из соседней электропрофшколы, и вскоре было замечено, что их девушки куда охотнее танцуют с «чужими», чем со «своими». Решено было «электриков» осадить. На очередном вечере у дверей поставили двух здоровенных дежурных с заданием, коротким и ясным: «не пущать!» «Электрики» были возмущены до глубины души. Обуреваемые жаждой мщения, двое полезли на металлическую мачту энергосети с намерением обесточить коварную стройпрофшколу и под угрозой темноты вынудить к сдаче. Однако до контактов на мачте не дотянулись и решили сменить осаду штурмом. Дело принимало нехороший оборот: не ограничившись угрозами, «электрики» стали швырять в дежурных камнями, поднялся большой гвалт. В этот момент двери школы распахнулись и на ступеньки вышел крепкий паренек с повязкой распорядителя на левой руке.

– Тихо, ребята! – зычно крикнул он. – В чем дело? Перебивая друг друга, «электрики» начали объяснять.

– Так. Ясно. – Распорядитель обернулся к дежурным: – Как же можно не пускать добрых соседей?..

– Сережка, черт, ведь они расхватают всех наших девок! – завопил один из стражей.

– Давайте договоримся заранее: танцевать с нашими девушками только по очереди: один танец ваш, следующий наш, согласны?

Электрики благодушно загудели. Инцидент был исчерпан.

Прослеживая жизнь Королева, можно подметить такую деталь: он обладал не часто встречающимся искусством – умением говорить с толпой...

Весной захватило мальчишек новое увлечение: яхты. Яхтами Одесса всегда славилась, но в годы гражданской войны, право, не до яхт было. Многие хозяева знаменитых яхт удрали за границу, бросили своих красавиц на произвол судьбы. Теперь энтузиасты устроили в порту военно-морской пункт допризывной подготовки – организацию добровольную, полувоенную, забрали яхты, подремонтировали их, переименовали для порядка. «Маяна» стала «Лейтенантом Шмидтом», «Меймон» – «Коммунаром», «Ванити» – «Комсомолией».

Теперь прямо из школы Жорка Калашников, Володя Бауэр, Сережка Королев бежали в бывшую Арбузную гавань, на яхты. Калашников ходил на «Ирэне», Бауэр – на «Метеоре», Королев – на «Лейтенанте Шмидте», которую все, в том числе и сами «крестные отцы», по-прежнему звали «Маяной». До революции «Маяна» принадлежала Фальцфейну, владельцу консервных заводов и огромного поместья, на территории которого расположен теперь заповедник Аскания-Нова. Это была превосходная яхта, построенная англичанами в 1910 году по проекту знаменитого Мильнса – лучшего конструктора яхт. Участвуя во всемирных гонках, восемь раз была первой и дважды – второй. На этой яхте Сергей Королев не раз ходил в море, а при хорошем ветре «Маяна» добегала до Николаева, Херсона, до самых крымских берегов. Через два года, уже в Киеве, снедаемый черной завистью к тем, кто отправлялся в Коктебель на планерные соревнования, Сергей вспоминал эти походы: «Эх, вот бы сейчас „Маяну“...»