Король в Желтом - [69]

– Цып Селби, пьяный как лорд.

К ним присоединились несколько человек. Обменявшись рукопожатиями, молодые люди начали веселиться. Все казались чрезвычайно остроумными. Сидящий напротив Селби Клиффорд клялся ему в вечной дружбе, видения появлялись и исчезали, шелестя юбками по гладкому полу. Аромат розовой воды, щелчки вееров, касания мягких рук – все тускнело. Комната тонула в тумане. Затем в один миг мир вновь обрел небывалую четкость, но формы и лица исказились, голоса получили пронзительность. Селби встал из-за стола, сосредоточенный и спокойный, и с секунду собирался с силами. Он напился и понимал это, ощущая бурление алкоголя в крови, как чувствовал бы руку вора в кармане; он попросил Клиффорда подержать его голову под струей холодной воды. Когда они оказались на улице, тот понятия не имел, насколько пьян его друг. Селби сохранял видимость самоконтроля. Его лицо казалось чуть более бледным и напряженным, чем обычно. Он двигался медленно и осторожно, тщательно выговаривал слова. В полночь, оставив Клиффорда мирно спать в чьем-то кресле с боа из перьев на шее и длинной замшевой перчаткой в руке, Селби спустился по лестнице и оказался в чужом квартале. Механически взглянул вверх, чтобы прочитать название улицы. Оно было незнакомым. Он отвернулся и направился к огонькам, мерцавшим вдали. Они никак не хотели приближаться, и после утомительного пути он ощутил, что его глаза как будто таинственным образом переместились и теперь располагаются по бокам головы, как у птицы. При мысли о том, какие неудобства несет эта трансформация, он погрустнел и попытался по-петушиному вздернуть голову, проверяя подвижность шеи. Внезапно им овладело безграничное отчаянье, глаза туманились от слез, сердце ныло. Затем он наткнулся на дерево. Это несколько отрезвило его. Подавив рвущееся наружу рыдание, он поднял шляпу и ускорил шаг. Губы – бледные и сухие, зубы крепко сжаты. Селби почти не сбивался с курса и вечность спустя достиг выстроившихся в ряд экипажей. Блеск красных, желтых и зеленых фонарей раздражал его, и он представил, как было бы приятно разбить их тростью. Погруженный в раздумья он не заметил, как прошел мимо. Позже ему пришло в голову, что надо было взять экипаж, дабы сберечь силы. Селби решил вернуться, но стоянка оказалась так далеко, а фонари горели так ярко, что он отбросил эту идею и огляделся.

Справа вздымалась тень – глубокая, огромная и зыбкая. Он узнал Триумфальную Арку и погрозил ей. Ему показалось, что она слишком велика. Затем он услышал, как что-то покатилось по мостовой, и подумал, что это, наверное, его трость, но ему было все равно. Он собрался с силами и, призвав к порядку правую ногу, которая проявляла опасное своеволие, вышел на площадь Согласия. Впереди лежала церковь Мадлен, что его никоим образом не устраивало. Он резко повернул направо, взошел на мост, пробежал мимо Бурбонского дворца и буквально влетел на бульвар Сен-Жермен. Селби сохранял спокойствие, хотя громада военного министерства оскорбляла его, а трость, которой было бы так приятно провести по железной ограде, потерялась. Ему показалось, что нужно сменить шляпу, но когда он, наконец, добрался до нее, то забыл, чего хотел, и, с усилием водрузив обратно на голову, с трудом справился с желанием сесть на мостовую и разрыдаться. Оно мучило Селби до самой рю де Ренн, где юноша остановился, рассматривая дракона, нависшего над темной аркой двора. Прошло немало времени, прежде чем он понял, что делать ему здесь нечего, и снова тронулся в путь. Он едва плелся. Желание расплакаться уступило жажде уединенных, глубоких раздумий. Правая нога снова подвела и, запнувшись за левую, швырнула Селби на доску, преградившую ему путь. Юноша попытался обогнуть ее, но прохода нигде не было видно. Хотел перелезть, но не смог. Затем он заметил красный фонарь на куче булыжников за заграждением. Мило. Как добраться до дома, если бульвар перекрыли? Впрочем, сюда его завело предательство правой ноги, а бульвар лежал за спиной, утопая в свете бесчисленных фонарей. Но что это за улочка, засыпанная землей и камнями, изрытая снарядами? Он поднял глаза. Большими черными буквами на заграждении было написано:

Рю Барре.

Селби опустился на землю. Мимо прошли два полицейских и посоветовали ему встать, но он возразил, что это дело вкуса, и они, смеясь, отправились дальше. Его занимало только одно: он хотел видеть Рю Баррэ. Она жила в этом огромном доме с коваными балконами, дверь была закрыта, но что с того? Его осенила простая идея: кричать, пока она не выйдет. Ее сменила другая, не менее блестящая: колотить в дверь, пока она не откроет, но он отмел обе как слишком сомнительные. Селби решил забраться на балкон и, распахнув окно, вежливо попросить позвать Рю Баррэ. Единственное освещенное окно располагалось на втором этаже – туда юноша и устремил взгляд. Он встал на деревянное заграждение, вскарабкался по куче камней, спрыгнул на тротуар и осмотрел фасад в поисках выступов. Казалось, подняться по нему было невозможно. Внезапно Селби охватила ярость, слепое, хмельное упрямство, кровь бросилась в лицо, шумя в ушах как грозный океанский прилив. Он сжал зубы и, запрыгнув на подоконник, подтянулся и повис на железной решетке. Рассудок оставил его. Голова наполнилась звуками голосов, сердце билось как сумасшедшее. Распластавшись на карнизе, он полз по фасаду и, цепляясь за трубы и ставни, забрался наверх – на балкон, к освещенному окну. Его шляпа слетела – ударилась о стекло. Он прислонился к перилам, чтобы перевести дыхание, и окно медленно отворилось изнутри.