Король в изгнании - [7]

Что это значило?

На Трояне один из помощников Истины рассказывал мне, что королевы продолжают производить яд в течение двух дней после смерти – примерно так, как у человеческих трупов продолжают расти волосы и ногти. Так что ядовитые железы на экране должны были раздуться еще сильнее, а не сократиться. Возможно, один из мешков и мог бы надорваться от избыточного давления, но оба? Так или иначе, я не видел, чтобы хоть что-то вытекло на пол или на тело королевы.

На мгновение меня вновь охватил холодный страх. Происходило нечто такое, чего я не мог понять… и в любом случае мне приходилось рассчитывать только на себя.

«Действуй, – сказал я себе. – Просто действуй».

Я заставил себя шагнуть к двери и секунду спустя уже бежал в сторону трюма.

***

Там никого не было – естественно, и не могло быть. Трюм выглядел пустым на экранах корабельных камер, и таким же пустым он оказался, когда я вошел туда сам. Но за то время, пока я бежал сюда из капитанской рубки, ядовитые мешки королевы сократились в объеме еще на несколько миллиметров.

Я осторожно приблизился к ней, не отводя взгляда от пола – мне вовсе не хотелось наступить на пролившийся яд, который мог прожечь насквозь подошву моего ботинка. Не то чтобы яд был настолько едким, но никогда нельзя быть в чем-то уверенным до конца.

Яд королевы – странное и опасное вещество, особенно для людей, в нем содержатся токсины, вносящие помехи в сигналы, поступающие в мозг и из него. Иногда крошечной капельки, попавшей на кожу, достаточно, чтобы убить: сердце останавливается, не получая соответствующих команд. Однако порой яд почему-то лишь вызывает галлюцинации, или сыпь, или язву, после которой врачам приходится отрезать, например, всю руку. (Так однажды не повезло служанке во дворце. Королева Истина утверждала, что это всего лишь нелепая случайность.)

Особенность яда в том, что в нем происходят циклические изменения в течение всего троянского года. Королев доят каждый день, и каждая порция яда несколько отличается по своим свойствам от предыдущей. Местные биохимики составили десятки секретных баз данных, следя за тем, что происходит в каждой точке цикла, не говоря уже о том, что случится, если подоить королеву на несколько часов раньше или позже. Ученые постоянно обнаруживали все новые и новые подробности, то и дело обнаруживая следы новых неизвестных веществ, которые появлялись, возможно, всего лишь на полдня за весь цикл, а затем исчезали до конца года. Подробности и детали были известны лишь посвященным, но все на Трояне знали основное предназначение яда: с его помощью создавались новые королевы.

Если мандазарская самка в шестилетнем возрасте начинала сосать королеву в соответствующую неделю весны – и если ей позволялось отсасывать яд когда угодно, днем или ночью, большими порциями или маленькими в течение всего года, – к следующей весне она превращалась из детеныша в молодую королеву. Постоянно изменяющаяся смесь химических веществ трансформировала ее тело – например, сегодня умножая число клеток ее мозга, завтра стимулируя рост желез, послезавтра заставляя увеличиваться в размерах мышцы. Вскоре она становилась крупнее, умнее, сильнее и выглядела намного более по-королевски, чем остальные самки ее возраста, – если, конечно, не умирала или не сходила с ума. Подобное иногда происходило, и именно поэтому яд считался и назывался таковым.

И потому, идя вдоль трюма «Ивы», где на полу мог остаться яд, я внимательно смотрел под ноги. Но даже подойдя ближе к трупу королевы, я не увидел ничего – ни капли на ее ракообразном хвосте, на самих ядовитых железах, ни одной струйки на панцире или лужицы на металлопластиковом полу под ней. И тем не менее железы сокращались, очень и очень медленно, но за минуту я вполне мог заметить разницу.

Так куда же девался яд? Всасывался обратно в тело? Наверняка какие-то каналы или сосуды соединяли ядовитые мешки с внутренними органами. Возможно, они были повреждены, когда королева пыталась проломить переборку. Или, возможно, когда Лига Наций пожелала ее смерти, они просто разрушили какой-то клапан, позволив яду сочиться обратно внутрь тела. Возможно, это даже считалось некоей идеальной справедливостью – отравить королеву ее собственным ядом.

Кто знает, как работали мозги у этих… из Лиги.

Я осторожно потянулся к ближайшему мешку, и, прежде чем моя рука коснулась его поверхности, у меня возникло странное ощущение, будто я касаюсь ладонью легкого пуха.

Пух? Никакого пуха быть не могло. Поверхность мешка была гладкой, словно воздушный шар.

А потом я вдруг понял.

– Мозг корабля! – заорал я. – Наносканирование! Здесь, в точке, где находится моя рука!

Две секунды спустя беспорядочным хором взвыли сирены.

***

К счастью, я оставил люк открытым и успел выскочить за мгновение до того, как автоматическая система защиты с грохотом захлопнула его у меня за спиной. Это отнюдь не означало, что мне ничего больше не угрожает, но, по крайней мере, я не оказался запертым в трюме, где разразилась полномасштабная война нанотехнологий.

Успею ли я добежать до капитанской рубки? Нет! Ко мне уже мчалось по коридору ревущее черное облако, похожее на смерч в пустыне. Я рухнул на палубу, крепко зажмурившись и прикрывая нос и рот левой рукой, правую же отвел от тела как можно дальше – это была та самая рука, которой я дотрагивался до ядовитого мешка, и теперь она нуждалась в дезинфекции.