Король-Уголь - [31]

Тот только горько усмехнулся:

— Да, пробный камень для холостяков, у которых нет семьи!

— Ну и что ж, — сказал Хал, — я беру это на себя: я буду контролером.

— Нужна комиссия, чтобы пойти поговорить с управляющим, — сказал Джерри.

— Правильно. Но мы и для этого подберем холостяков. Из тех, кто живет в Бедняцкой слободе, в этих там курятниках. Им терять ровным счетом нечего!

Но Джерри не разделял оптимизма Хала.

— У них на это ума не хватит, не такие это ребята! Чтобы стоять друг за друга, нужно иметь голову на плечах!

Он объяснил, что надо сколотить группу, на которую могла бы опереться комиссия. Собрания должны проходить в полной тайне: фактически это почти то же самое, что профсоюз; во всяком случае, для Компании и ее шпиков это то же самое. Ведь на шахтах запрещены всякие организации. Здесь было несколько сербов, которым хотелось принадлежать к какому-то братству у себя на родине, но им даже это запретили. Если кто-нибудь желает застраховаться на случай смерти или потери трудоспособности, Компания сама его страхует и берет себе прибыль. Да что и говорить, рабочий даже не может перевести на родину деньги по почте — почтовый чиновник, он же одновременно и служащий лавки, наверняка всучит ему какие-нибудь талоны на товары Компании.

Итак, Хал столкнулся с теми трудностями, о которых предупреждал его Олсен. Во-первых, он увидел, что Джерри боится. Но он знал, что Джерри не трус — осуждать Джерри мог лишь тот, кто не отведал его жизни!

— Сейчас мне нужен только твой совет, — сказал Хал. — Кому из молодых шахтеров можно довериться? Я сам заручусь их поддержкой — тебя никто и не заподозрит.

— Но ты же мой квартирант!

Новый камень преткновения! Хал спросил:

— Ты думаешь, тебе это повредит?

— Еще бы! Они знают, что мы ведем беседы, во всяком случае догадываются, что я говорю с тобой о социализме. Как пить дать, выгонят меня с работы!

— Ну, а твой двоюродный брат — старший мастер?

— И он не спасет. Его самого могут выгнать. Скажут: к черту этого идиота — держит на квартире рабочего контролера!

— Все ясно, — сказал Хал. — Значит, мне надо перебраться, пока не поздно. А ты им сможешь сказать, что я смутьян и потому ты меня выставил.

Муж и жена Минетти сидели, переглядываясь. Вид у них был очень печальный. Им было обидно терять квартиранта — такого симпатичного и щедрого! Хал и сам чувствовал себя не лучше, потому что успел полюбить Джерри и его юную жену, и Джерри Маленького и даже черноглазого младенца, который своим криком мешал людям разговаривать.

— Нет, — сказал Джерри, — я не стану прятаться. Я тоже приму участие.

— Примешь, не беспокойся! — отозвался Хал. — Только не сейчас. Останешься на шахте после того, как меня выгонят, и поможешь Олсену. Ведь нельзя же, чтобы сразу выгнали всех лучших.

После недолгого спора на этом и порешили. Хал увидел, как миниатюрная Роза со вздохом облегчения откинулась на спинку стула. Час мученичества был отложен. Ее домик, ее три комнатки с мебелью, с начищенными до блеска кастрюлями и красивыми тюлевыми занавесками еще на несколько недель останутся за ней!

2

Хал снова переселился к Ремницкому. Это было тяжелой жертвой с его стороны, но давало ему те преимущества, что он мог больше времени беседовать с рабочими.

Вместе с Джерри он составил список людей, которым можно было довериться; первым в этом списке стояло имя Майка Сикориа. Майку должно понравиться, что его выдвинули в комиссию для переговоров с управляющим — он ведь считает себя созданным для таких дел! Однако решили до последней минуты его не посвящать, так как старик способен все выболтать от волнения при первом же новом инциденте в весовой.

По соседству с Халом в шахте работал один молодой болгарин по фамилии Вресмак. Ходок в его забойном участке шел круто вверх, и у него едва хватало сил проталкивать туда пустые вагонетки. Однажды, когда он это делал, обливаясь потом и напрягая все силы, подошел Алек Стоун и с грубостью силача, презирающего всякую физическую слабость, начал избивать его. Болгарин поднял руку — кто его знает зачем: защититься ли от удара, или дать сдачи. Но Алек Стоун ринулся на него и погнал вниз по штреку, пиная сапогами и осыпая неистовой бранью. Теперь этот шахтер работал в другом забое, где ему пришлось вынуть около сорока вагонеток пустой породы и получить за это всего-навсего три доллара. Каждый, кто видел лицо этого шахтера при встречах с Алеком Стоуном, не усомнился бы в его готовности пойти на все, если поднимется общее движение протеста.

На примете у Джерри был еще один шахтер, недавно вышедший из больницы, где он лежал после того, как Джефф Коттон — начальник охраны — ударил его рукояткой пистолета. Этот человек был поляк и не знал, к сожалению, ни одного слова по-английски. Но Олсен успел наладить связь с другим поляком, немного владевшим английским языком, который мог разъяснить суть дела своему соплеменнику. Был намечен также молодой итальянец по фамилии Роветта; Джерри знал его и ручался за его честность.

И еще одна кандидатура была выдвинута уже самим Халом — кандидатура Мэри Берк. Последнее время Хал сознательно ее избегал, считая это необходимой, хоть и жестокой мерой предосторожности. И это изрядно мучило его совесть. Он много раз обдумывал то, что произошло между ними. С чего началась вся история? В таких случаях долг мужчины — взять вину на себя; но мужчины этого не любят и стараются найти себе оправдание. Справедливо ли будет сказать, что тогда, в тот вечер, желая помочь Мэри подняться по ухабистой дороге, он несколько переусердствовал? Ведь по существу ей не нужна была его помощь, девушка и без него отлично обходилась! Он же и этим не ограничился — развел сентименты, а потом, как трус, давай на попятный! С самого начала надо было помнить, что все недовольство жизнью, все стремления тоскующей души толкнут Мэри к нему, потому что он не такой, как другие, потому что он знавал лучшую жизнь и настраивал ее мысли на романтический лад.