Король-Уголь - [103]

Теперь опыт уже произведен, и Эдуард вдруг понял, что результат его убийствен. Ведь Хал не пришел к выводу, что все рабочие подряд — ленивые, невежественные бунтари, которым нужно, чтобы ими управляла сильная рука. Напротив, он сам превратился в такого бунтаря! Сам стал защитником этих невежественных лодырей, агитатором, разжигателем классовой вражды, врагом собственных друзей и деловых знакомых своего брата!

Халу еще не доводилось видеть Эдуарда в таком возбуждении: с ним происходит что-то из ряда вон выходящее! Хал это заметил уже во время своего рассказа, но понял, лишь когда брат признался ему, почему он попал в Северную Долину. Он был на вечере у друзей, и Перси Харриган позвонил ему в этот дом по телефону около двенадцати ночи. Узнав от Картрайта, что Хал возглавляет бунт в Северной Долине, Перси расписал Эдуарду события в таких мрачных тонах, что тот сразу же помчался на вокзал и едва успел на двенадцатичасовой поезд как был — во фраке, не захватив даже зубной щетки!

Хал еле удержался, чтобы не прыснуть, представив себе, как его братец — этот чванный педант — высаживается в семь часов утра из спального вагона во фраке и цилиндре! Так вот почему Эдуард Уорнер-сын, этот изысканный щеголь, никогда не плативший меньше ста пятидесяти долларов за костюм, сидит перед ним в убогой тройке, купленной за двенадцать долларов сорок восемь центов в шахтерском поселке у еврея, торгующего готовым платьем.

11

Но на лице Эдуарда не появилось даже тени улыбки. Все его мысли были поглощены лишь одной задачей: вытащить брата из этого положения, столь опасного и унизительного! Хал явился в город, принадлежащий деловым знакомым Эдуарда, бестактно вмешался в их дела, взбунтовал их рабочих, поставил под угрозу их собственность. То, что вся Северная Долина — не только шахты и дома, но даже и население, — есть собственность «Всеобщей Топливной компании», не вызывало у Эдуарда ни малейшего сомнения. Он лишь досадливо отмахивался, когда Хал пытался оспаривать эту точку зрения.

— Помилуй, здесь было бы пустое место, если бы не капиталы и не энергия «Всеобщей Топливной компании»! Рабочих Северной Долины не удовлетворяют условия, которые им здесь создала «Всеобщая Топливная компания»? Так ведь проще простого, пусть переезжают на работу в другое место! Почему-то они остаются! Они добывают уголь, принадлежащий «Всеобщей Топливной компании». Они получают заработную плату у «Всеобщей Топливной компании»…

— Как раз сейчас они отказались ее получать! — перебил Хал.

— Очень хорошо, это их дело, — ответил Эдуард. — Но пусть бы они отказались по собственному почину, а не по наущению приезжих агитаторов! И уж тем более агитаторов из семьи Уорнер!

Старший брат красочно описал, как старый Питер Харриган возвращаемся домой из своей поездки в Восточные штаты. В каком неистовстве вернется он домой, какую бурю поднимет в деловых кругах Уэстерн-Сити! Невообразимо! Неслыханно!

— И должно же это случиться в тот самый момент, когда мы открываем новую шахту и нуждаемся в каждом долларе кредита!

— Разве мы недостаточно сильны, чтобы выдержать нажим Питера Харригана? — спросил Хал.

— На нас нажимают и без него со всех сторон! — ответил брат. — Нам и так хватает врагов, не надо специально искать новых!

Эдуард говорил не только как старший брат, но и как главный финансист семьи. Когда отец, надорвавшись от деловых забот, в один роковой час превратился из энергичного дельца в жалкого, беспомощного инвалида, Хал был, надо полагать, весьма рад, что нашелся хоть один член семьи с практической жилкой. Он с величайшим удовольствием свалил все заботы на плечи брата и умчался в колледж развлекаться сатирическими песенками. Он свободен от всякой ответственности, с него ничего не спрашивается, — лишь бы он не вставлял палки в колеса машины, которой управляет брат!

— Ты живешь на доходы с угольных шахт. Все, что ты тратишь, — любой доллар приходит из шахт…

— Знаю! Знаю отлично! — вскричал Хал. — Это-то и терзает меня! Самый факт, что я живу за счет наемных рабочих…

— Прекрати! — крикнул Эдуард. — Я вовсе не это хотел сказать!

— Знаю, — настаивал Хал. — Но я-то хочу сказать именно это! Отныне я намерен знать, как живут люди, которые работают на меня, и как с ними обращаются. Я больше не ребенок, мне зубы не заговоришь!

— Но ты ведь знаешь, — возразил старший брат, — что у нас на шахтах есть отделения профсоюза.

— Да, а что это означает? Как мы с ним уживаемся? Как у нас обстоит дело с весом, честно ли все записывается?

— Конечно! У них свои контролеры при весах!

— Как же мы выдерживаем конкуренцию других промышленников этого района, которые добрую треть не доплачивают шахтерам?

— Так и умудряемся. Соблюдаем экономию.

— Знаю я эту экономию! Питер Харриган тоже зря ничего не бросает! — Не получив ответа, Хал заговорил снова: — Скажи, мы подкупаем контролеров? Даем взятки лидерам профсоюза?

Эдуард слегка покраснел.

— Зачем ты говоришь мне гадости? Ты ведь знаешь, что я не занимаюсь грязными делами!

— Я совсем не хотел говорить гадостей; но, как тебе известно, многие промышленники уверяют, что они не занимаются грязными делами; а между тем за них это отлично делают другие… Взять хотя бы политику. Неужели мы тоже устраиваем махинации и проводим во все городские учреждения своих управляющих и других служащих?