Король шпионских войн. Виктор Луи — специальный агент Кремля - [86]

Далее шли дела уже не личные, а государственные. Во время ужина в испанском Министерстве туризма произошёл инцидент, который приводит Илларио Фьоре:

«В определённый момент он показал хозяевам вечера серию фотографий своей дачи в Переделкино и своих автомобилей. Адвокат Исидро Суарес… не знал, что гость понимает по-испански и позволил себе насмешливо прокомментировать: «Он нагнетает воздух, полный вранья. Может, он агент ЦРУ, переодетый в русского?»».

Вечер, начавшийся за здравие, грозил закончиться за упокой: вопросы Виктору носили всё более жесткий характер, и ему всё труднее было отшучиваться и сохранять «тёплую, дружественную атмосферу». В какой-то момент он не удержался и дал сдачи автору каверзного вопроса: «Синьор, я прошу Вас говорить, думая на кастильском, то есть используя фразы испанского языка: так удобнее будет отбросить лексику «холодной войны», которую не пристало слышать от испанского журналиста».

Ужин пришлось аккуратно свернуть.

В один из дней его представили главе пресс-службы МИД Испании, у которого Виктор попросил аккредитацию. Чиновник, не моргнув глазом, ответил, что, дескать, синьор прибыл как турист, а значит, аккредитация ему не нужна.

Тогда Луи пошёл дальше и запросил интервью с министром информации, но не получил его. Тому, кто сообщал об отказе, он патетично заявил: «Передайте министру, что когда он приедет в Москву, я, несмотря на это, всё равно помогу ему устроить встречу с премьером Косыгиным!».

Его не интересовала советская полуофициальная миссия в Мадриде или подпольная испанская коммунистическая партия: для первой есть чиновники МИДа, для второй — нелегалы КГБ. Луи ищет концы в издательских кругах Испании, чтобы пробросить идею ещё одного выгодного для себя «гешефта государственной важности» — издания «Дон Кихота» в СССР миллионными тиражами.

Когда его спрашивали: «Кто же Вы, синьор Луис?», он отвечал: «Обычный журналист».

У «обычного журналиста» был неизменный алгоритм путешествий: после завершения политической миссии он обязательно переходил к туристической, требуя принимающую сторону или друзей возить себя по стране. Здесь, в Испании, он просит друга Педро, за двадцать лет так и не понявшего «кто же этот Виктор», составить ему компанию в столицу загадочно-опасной Страны Басков, город Сан-Себастьян. К удивлённому ужасу небогатого Педро, Виктор в ресторане заказывает несколько порций красной и чёрной икры.

— Ты знаешь, — говорил Сеп^^ц^,—что тебя здесь называют кремлёвским шпионом?

— Пусть называют, как хотят. Если хотят следить за мной — пусть следят. Этим они уделяют мне несказанное внимание, чем дают большую власть, — отвечал Луи.

В другом городе, Бургосе, он купил вышедшие на испанском воспоминания Хрущёва, чтобы подарить экземпляр своему медленно угасающему спасителю.

Зачем он поехал в два неспокойных испанских города — столицу сепаратизма и место проведения знаменитого «бургосского процесса» над сепаратистами? Просто из любопытства? Или что-то хотел показать тем, кто за ним следил? Может быть, что Москва будет, если захочет, плотно дружить с врагами испанского диктатора? Лёгкий туристический шантаж? Ведь сам же на встречах говорил, что «обе наши страны стали жертвами непонимания в мире из-за бургосского суда над басками и ленинградского суда над евреями-писателями]».

Знают ли сегодняшние российские «пляжные» туристы, млеющие на испанском побережье, и российские же обитатели вилл в Марбелье, каким авантюрно-увлекательным мог быть туризм каких-то 25 лет назад?

Луи снова прилетает в Испанию в 1973 году, когда больной каудильо уже отходил отдел: все понимали, что он — последнее препятствие для примирения двух стран. И оно, во многом благодаря пиар-подготовке Луи, свершилось вскоре после смерти Франко.

Да, и ещё: из Испании он привозил казавшуюся в Москве божественной сангрию[73]: на даче с разными составами посетителей она потреблялась литрами.

В январе следующего 1974 года Луи отправляется в соседнюю Португалию, с которой у Москвы тоже не было официальных отношений: режим Салазара (уже к тому времени умершего) был одним из самых долгоиграющих фашистских режимов в Европе. Но главным было другое: Португалия являлась одной из крупнейших колониальных держав: режим ещё бился в предсмертных конвульсиях, а хищники уже начинали делить «африканское наследство» португальского дядюшки.

Впервые Луи слетал в Лиссабон в 1971-м, «принюхаться» и «прощупать», а заодно поездить по стране, её сказочным курортам, поесть крабов и попить знаменитого Vinho Verde[74]— как-никак, турист. Теперь он уже ищет встречи с опальным португальским генералом Спинолой, в котором Москва видит будущего «удобного» для себя лидера страны, и параллельно идёт в МВД за разрешением на туристическую поездку в заморские колонии. Оно было выдано, и вечером Виктор уже стоял в офисе португальской авиакомпании, чтобы заказать билет в Луанду, главный город Анголы. Оттуда, после долгого перелёта, он едет на север «осмотреть» алмазные прииски — то, что будет очень интересовать СССР после «революции гвоздик» в Португалии и отделения её африканских колоний. «Мы тоже добываем алмазы, но не конкурируем с вами», — пророчески сказал Луи, потому как вскоре просоветское правительство Нето независимой Анголы заберёт прииски себе. И правда, какая конкуренция?