Король шпионских войн. Виктор Луи — специальный агент Кремля - [76]

В апреле 1969 года министр обороны КНР, умеренный Линь Бяо, посетил «Даманский сектор» и, вернувшись в Пекин, посоветовал Мао Цзэдуну «не испытывать терпение русских». Линь Бяо через два с половиной года погибнет в авиакатастрофе: самолёт, который якобы летел в СССР, «случайно» упал на территории Монголии.

В мае же появляются слухи, что Луи вторично собирается на Тайвань, но визит, по предположению того же Майкла Шэра, был сорван шумихой в прессе: а этой поездке, в отличие от первой, нужна была тишина. При этом власти Великобритании и её колонии Гонконга решили, что в случае обращения Луи за гонконгской визой, ему будет в ней отказано. Луи судорожно ищет пути «облёта», пытаясь получить тайваньскую визу в Риме и вылететь напрямик. Он звонит оттуда своему «связнику» Вэй Цзинмэну, но тот боится, что итальянская пресса всё разнюхает. Предлагает Бангкок, но Виктор отвечает: «Транзитная виза Таиланда выдаётся на сутки, мы ничего не успеем».

Испугался медийной волны и Цзян Цзинго: прижатый журналистами к стенке, он сказал, что «встретился с г-ном Луи из любопытства». А вице-президент Тайваня Янь добавил: «Луи разрешили въезд, потому что мы считаем, что все могут к нам приезжать».

Не забывает «экспортёр сенсаций» и на всём этом зарабатывать: весной 1969-го он вылетел в Токио, чтобы лично доставить в редакцию газеты Mainichi фоторепортаж о столкновениях на Даманском — японцы за такое всегда хорошо платили и никогда не спрашивали: «А где ты это взял?».

Следующий эпизод китайского политического детектива начнётся в сентябре 1969 года: на похороны умершего вьетнамского лидера Хо Ши Мина одновременно слетятся в Ханой советский премьер Алексей Косыгин и премьер Госсовета КНР Чжоу Эньлай. Чжоу был более прагматичным, чем его шеф Мао, и менее эксцентричным. Косыгин улучает минуту, чтобы тет-а-тет перекинуться с китайцем парой фраз и призвать начать переговоры. Чжоу не против, но надо спросить у «главного».

В Пекин полетел запрос, но там молчат, как рыбы. Косыгин до последнего оттягивает момент вылета из Ханоя, продлевает визит под разными предлогами, но по-прежнему — тишина. Советская делегация выезжает в аэропорт. Далее происходит очень характерная для неуверенной в себе восточной деспотии сцена: как только шасси спецрейса «Аэрофлота» отрываются от полосы, в Пекине советский посол Елизаветин получает депешу: «Мы согласны». В скобках подразумевается: «…Но заставим вас поплясать».

Новость нагнала Косыгина в Ташкенте, где самолёт делает промежуточную посадку. После консультаций с Москвой борт снова взлетает и выворачивает обратно на Восток — в Пекин, куда советский премьер летит по взаимному согласию с китайцами и где 11 сентября приземляется в аэропорту Шоуду. Китайцы ему выказывают максимум неуважения: не разрешают проехать в город (а только проводят в зал для высоких гостей аэропорта), а стоящие за стеклом «случайные граждане КНР» плюют в его сторону.

К этому времени Виктор Луи уже успел перекачать на Запад пару «сенсаций»: о том, что советская стратегическая авиация летает вдоль китайского северо-запада и что появились слухи об упреждающем советском ядерном ударе. Китайцы быстро меняют тон: Чжоу Эньлай заверяет Косыгина, что у КНР нет враждебных намерений в отношении СССР.

Но Москва хочет закрепить успех, и Луи с наслаждением наносит свои, информационные, удары.

16 сентября он под своим именем публикует статью в газете Saturday Evening Post: мол, возможен ядерный удар по китайским атомным объектам в случае новых пограничных конфликтов, и есть информация, что советские генералы спорят о возможности такого шага[61]. В других статьях Луи «раскрыл секрет» советских ракет, нацеленных на китайский атомный полигон в Лоб-Норе.

18 сентября в Evening News Луи пишет: «Определённые круги в Восточной Европе задаются вопросом: «Почему доктрина, применённая к Чехословакии в прошлом году, не распространяется на Китай?» Прошлогодние события доказали, что СССР придерживается доктрины, в соответствии с которой социалистические страны имеют право вмешиваться в дела друг друга… Тот факт, что Китай в разы больше Чехословакии и может оказать активное сопротивление, по мнению этих теоретиков марксизма, не причина, чтобы не применять данную доктрину[62]». В конце Луи почти угрожает: мол, многочисленные анти маоистские силы могут выдвинуть лидера, который попросит СССР о «братской помощи».

Это было попадание в десятку: перепуганный Мао Цзэдун отдаёт приказ о том, чтобы все ключевые партийные работники покинули Пекин и рассредоточились по стране в случае советской ядерной атаки на столицу. Мол, советские ревизионисты-ренегаты хотят сбить нас с толку и уничтожить всё ЦК КПК разом.

А 18 сентября Чжоу Эньлай пишет Косыгину секретное письмо: «Давайте примем обязательство о взаимном ненападении». Косыгин согласен и предлагает вписать пункт о ненарушении воздушного пространства. Это было время, когда антисоветские демонстрации собирали миллионы в одном городе, а в Москве языковеды разъясняли, что название «Китай-город» произошло от старотюркского слова kitay — «стена», «крепость».