Король шпионских войн. Виктор Луи — специальный агент Кремля - [71]

Сама же семья Хрущёвых, уверяет Сергей Никитич, не получила ничего, так как не хотела идти под статью: одно дело допустить утечку рукописей, другое— получить за них гонорар. «Если бы он поделился с нами гонораром, — улыбается он, — это был бы такой подарок властям с разговорами о нашей продажности, что не дай Бог!». Тем не менее тот же Стюарт Элсоп в той же статье упоминает о том, что «соглашение подразумевало открытие депозита на большую денежную сумму в швейцарском банке на имя семьи Хрущёвых».

Какой гонорар за труды полагался Строубу Тэлботту, тоже пожизненная тайна последнего: от интервью на эту скользкую тему экс-зам Госсекретаря бегает, как мышь от кота. И его тоже можно понять. В1994 году перед назначением в Белый дом ему устроят придирчивый опрос на слушаниях в Конгрессе. С первой страницы стенограмма по стилю и духу что-то неотвратимо напоминает, и ещё через пару страниц понимаешь — что: выволочки Хрущёва в ЦК КПСС. Это говорит о невероятном «сближении противоположностей» двух систем: советской и американской, объединённых понятием «совковый».

Особенно чувствуется запашок маккартизма, когда Тэлботта пытают о Луи: больше всех усердствует сенатор-республиканец Джесси Хелмс, который садистски выжаривает соискателя на сковородке. Тэлботт неуверенно отпирается: «Я никогда не чувствовал, что Луи меня использовал или мною манипулировал», при этом путая годы и события. Мэлор Стуруа в защиту Тэлботта писал, что «оба они, Строуб и Виктор, играли друг с другом в кошки-мышки, и каждый верил, что ловко использует напарника».

По крайней мере, имя Тэлботта в американском издании упомянуто прямо на обложке: «Переведено и отредактировано Строубом Тэлботтом». Не своё же имя было вписывать Виктору Луи?

И ещё пару строк в качестве постскриптума. В марте 1974-го в американских газетах появляется сообщение: «Концерн Time Inc. передаёт 180 часов магнитофонных записей бывшего советского лидера Никиты Хрущёва в «устную коллекцию» Колумбийского университета. Для исследователей доступ будет открыт в 1975 году».

Ну а Виктор Луи смог ещё не раз заработать на своём «освободителе», но уже сущие копейки.

В сентябре 1971 года, когда Никита Хрущёв скончался от сердечной недостаточности, Луи в «рабочем порядке» первым передаёт эту новость на Запад («Правда» опубликовала её только в день похорон — чтобы не было паломничества на Новодевичьем). Отдадим ему должное: Виктор сам идёт на полузакрытые похороны, чтобы попрощаться со своим «кормильцем». Речей не говорит, своего присутствия не обозначает.

Он — снова наблюдатель.

Журналист.

ТАЙВАНЬ ДО ВОСТРЕБОВАНИЯ

Сам факт существования такого человека, как Луи, меня не удивляет. Меня удивляет, что у нас один такой Луи.

(Александр Бовин, со слов В. Горохова)

Если демон спасёт мою страну, я пожму руку демону.

Чжоу Шукай, глава МИД Тайваня

В конце 60-х в фактическом статусе Виктора Луи происходят коренные изменения: из пиар-спецназовца, решающего сложные, но локальные задачи, он становится фактором международной политики.

При этом номинальный его статус не меняется никак: он по-прежнему беспартийный, не номенклатурный. У него нет начальственной должности или общественной позиции вроде депутата райсовета. О его кагэбэшном звании ходят шутки, но никто его никогда не видел в форме или «при исполнении». Рассказывают про некую волшебную красную корочку-«вездеход», которой он, словно мечом джедая, мог сразить перекрывающую ему путь бюрократическую крысу. Но свидетельств реальных чудес нет.

Разве что однажды он здорово помог журналисту-иностранцу, который поскользнулся у могилы Пастернака и серьёзно травмировал палец об острие кладбищенской ограды (даже кладбища у этих русских смертоносные). Раненый, тот добрался до Викторовой дачи. Лучший друг советских иностранцев усадил его в машину и повёз по травмпунктам, но везде были гигантские очереди, и Луи был так же бессилен, как и простой смертный. «Сработала» корочка только в Кунцевской больнице Четвёртого управления, где газетчику сделали не самую удачную операцию на пальце. После чего Луи изрёк ещё одну «антинародную мудрость»: «Лучше заплатить «там», чем здесь лечиться бесплатно».

Не удержаться здесь от рассказа ещё одной истории.

Однажды в сентябре — а было это в 70-х годах — американский телевизионный собкор снимал сюжет о небывалом для этого времени снегопаде в Москве, однако вскоре понял, что достать хоть какой-нибудь «бэкграунд» по этой безобидной теме (среднегодовое количество осадков, исторические минимумы и максимумы и так далее) решительно невозможно: государственная, видимо, тайна. Куда бежать бедному янки, «утонувшему» в советских осадках? Конечно же, к Луи. Виктор придвинул к себе очередной модный телефонный аппарат и начал обзвон, однако отказы посыпались, как горох. Один работник «вышел», второй оказался «на больничном», третий отослал к четвёртому.

Потеряв больше часа и дозвонившись, наконец, до главы метеослужбы столицы, Луи услышал:

— Не имею права разглашать.

— Послушайте, — усмехнулся он, — я не корреспондент «Синьхуа"[53]и тоже не хочу, чтобы эти секреты использовались против нашей страны. Но мне позарез нужно знать, сколько снега выпадает в Москве и Переделкине!