Король шпионских войн. Виктор Луи — специальный агент Кремля - [49]
Построенный на месте винно-солевых складов, чудовище Иофана взгромоздилось поперёк Болотного острова, вдохнув в своих обитателей огромный, небывалый заряд символизма. Во-первых, дом, построенный для членов правительства (а тогда «правительством» называлась вся власть, «истеблишмент»), водрузили не где-нибудь, а на единственном в Москве острове в центре города, подчеркнув физическую изолированность власти от страны. Во-вторых, снабдив «Дом» всем, за чем люди обычно выходят из дома (свои сберкасса, прачечная, столовая, магазин, почта, кинотеатр, театр, ТЭЦ и даже, фактически, церковь), создатели проекта загнали этих могущественных людей живьём в гроб. Это было подтверждено буквально, когда в конце 30-х эта элита первой же и была репрессирована: гнать воронок от и до Лубянки было близко, адрес один, чекистам нужен был лишь номер подъезда.
И ныне пачками налепленные на фасады «Дома» мемориальные доски до ужаса напоминают колумбарий: словно живые люди превратились в мёртвых, а «Дом», где жили, стал Домом мертвецов. «Каменный мешок» — так называла его Светлана, радуясь, однако, что вырвалась из более ненавистного Кремля. «Берсеневская» колония вторила: «Каменный ящик — Правительства Дом. В каменном ящике — все мы живём».
У Аллилуевой к тому времени было двое детей: сын Иосиф (от первого брака с Морозовым) двадцати с небольшим лет, студент-медик, и семнадцатилетняя дочь Екатерина (от второго брака со Ждановым). Задача Луи была не из простых: «раскрутить» детей Светланы на обиду, разбередить рану, убедить осудить поступок матери. И самое главное — уговорить отдать побольше семейных фото, лежавших у Светланы в ящике, но представлявших из себя ошеломительный мировой эксклюзив. Виктор Суходрев, пересказывая слова самого Луи, вспоминает, что «Иосиф спросил, нельзя ли ему получить за это сертификаты». Внук Сталина, носящий его имя, просит у Луи придуманные Луи же сертификаты на заграничные товары! Нет, не зря «вождь народов» держал этого коварного человека так долго так далеко!..
Теперь, когда у Виктора было всё для издания «альтернативной» книги Светланы, окончательно, как под проявителем, обозначились контуры плана: «постричь» рукопись, удалив самые неудобные фрагменты, вывезти её за границу и сыграть на опережение, опубликовав первым. Будет крик, ор, скандал, выяснится подлог, но массовому читателю, потребляющему сенсации, как чипсы, на такие тонкости глубоко наплевать.
На переговорах со своими «опекунами» Луи поставил два условия: первое — купюры (здесь — сокращение, изъятие какой-либо части книги. — Прим, редактора) не могут быть критическими, искажающими смысл произведения, и они должны остаться почти незаметными для широкого читателя; второе — публикация будет для Луи актом «свободного предпринимательства», читай: проблемы — на мне, но и доходы — мне.
Результат нужен был, как всегда в России, «вчера». И условия были приняты.
Теперь — надо переправить рукописи на Запад. Технически переместить стопку бумаг через таможенную границу СССР и перевезти в западную страну для КГБ не составляло труда: к их услугам мидовская диппочта и многое другое. К тому же, он, Комитет, её, границу, и охранял.
Но — дальше? Кто же купит рукопись у КГБ?
Луи был гением места и времени. Этого звена недостаёт в любой операции, связанной с дезинформацией: трансформатора, адаптера, передаточного устройства, конвертера — назови как угодно. Луи умел оказываться этим незаменимым звеном.
Летом 67-го корреспондент английской газеты Evening News Виктор Юджин Луис садится в автомобиль и отправляется в аэропорт Шереметьево. С собой У иностранного собкора с советским паспортом и годовой выездной визой во все страны мира — дорогой кейс, заполненный чем-то увесистым. Обычный, в общем-то, кейс, и вылетающий его не держит, как дипкурьер, на цепи. Но и не отпускает от себя, не ставит на сиденье в зале ожидания, не убирает руку, утыкаясь в газету. В кейсе — кипа бумаг, какие-то фотографии, блокноты… в общем, ничего необычного для репортёра, вечно таскающего с собой килограммы целлюлозного барахла. Да и конечно же пара килограммов чёрной икры, Для подарка.
На таможне его никто, почему-то, не проверяет: видимо, не вызывает подозрений…
Так, скорее всего, было. Но не будем забывать, Луи это человек-загадка, умышленно продуцирующий новые загадки, чтобы скрыть о себе настоящую правду. Быть может он как раз воспользовался услугами дипкурьеров или иностранных дипломатов, дабы исключить малейшую возможность попадания своей «литконтрабанды» в какие-либо перечни, описи, акты и декларации. Мы этого не знаем, но что-то подсказывает, что когда дело касалось больших денег, Луи руководствовался заповедью героя Леонида Броневого: «Доверять в наше время нельзя никому, порой даже самому себе. Мне — можно».
Кому доверишь пачку рукописных листов, читай: пачку денег? Сам Луи всегда отрицал, что возил рукописи в портфеле: и это понятно — кому хочется слыть контрабандистом?
В Лондоне Виктор, словно по магазинам на Оксфорд-стрит, ходит по издательствам, предлагая рукопись и охотно идя на щедрые скидки, но везде, глядя поверх очков, качают головой: «Сэр, а у Вас есть авторские права на рукопись? Или нотариальная доверенность? Или Вы, быть может, родственник госпожи Сталиной?» Все издатели, конечно же, читали анонсы Светланиных мемуаров и отказывались лезть в пекло: судиться придётся до конца жизни или до конца бизнеса.
