Король шпионских войн. Виктор Луи — специальный агент Кремля - [116]

Приблизительно в конце 1987 года Виктор Луи в последний раз едет в Израиль как связной: теперь восстановление дипотношений с этой страной — вопрос не интриги, а времени. Луи, который считал этот проект своим детищем и даже немного ревновал к нему других, хочет быть главным liaison office[98] между двумя странами.

Такое мессианство, впрочем, как и всегда, уживалось в его голове с практической задачей: окружение Луи уверяет, что он рассматривал возможность покупки дома где-нибудь у моря, возможно в Эйлате — там, где есть прямое авиасообщение с Лондоном для полётов на обследования и лечение. И — быть может — не исключал для себя к концу жизни стать евреем не только по маме, но и по паспорту.

Его близкие друзья уверяют, что он не раз проговаривался: мол, выйду на пенсию — поселюсь в Англии. Раньше, в шестидесятые, семидесятые, его тоже подначивали: «Вить, ты чего в Англию не уедешь? У тебя ж жена оттуда!» «А там надувать некого», — отвечал Виктор. Теперь он, быть может, и хотел бы туда, да его там не хотели. «Железной леди» Тэтчер по прозвищу Мэгги приписывают фразу: «Пока я премьер-министр, этот мерзавец никогда не получит вид на жительство!». Редактор The Times Майкл Биньон, долго работавший в Москве и знающий лондонскую политическую кухню это, по сути, подтверждает: «Здесь были серьёзные опасения по поводу его связей с КГБ, и ему не удалось бы приехать и обосноваться в Британии. Он был нежелателен, пока коммунизм был официальной философией в СССР».

«Вывезенный» Виктором писатель Давид Маркиш вспоминает, как однажды, уже в перестройку, снова прилетел в Москву: «Мне нужно было портрет кисти Глазунова вывезти из Союза, а не выпускали. Я ему звоню, говорю: «Витя, помоги мне. Это подарок Ильи, хочу домой привезти». А он мне отвечает: «Ты через какой коридор проходишь в аэропорту, через красный или через зелёный?» А я был с делегацией. «Через зелёный, конечно», — говорю. А он мне: «А я вот уже через красный…». Это значит, что его теперь проверяли».

Луи не выкинули на помойку, но до определённой степени вывели из игры. «Тайный канал» затухал, так как Горбачёв хотел всё делать явно, и желательно — сам. В 1986 году у Горбачёва появляется пресс-секретарь[99]: тем, кому сегодня до тридцати, сложно представить себе, что у главы огромной страны не было пресс-секретарей — уполномочены заявлять были ТАСС и МИД, которые, как выясняется после раскрытия феномена Луи, не были так уж уполномочены…

Всё, что раньше «сцеживал» Луи, теперь говорили Герасимов, сам Горбачёв или уполномоченные (но в информационном, а не дезинформационном смысле) советские журналисты: например, глава бюро АПН во Франции Дмитрий Якушкин, будущий пресс-секретарь Б. Ельцина. «Именно он, Горбачёв, закончил эпоху Луи, — говорит Майкл Биньон. — Потому что фактически взял себе все его функции. И тем самым лишил его хлеба: Луи стал просто не нужен».

Виктор Луи старается не унывать, а перепрофилироваться, вспомнив былые навыки. Где-то в середине перестройки вспыхнул странный скандал: на аукционе Sotheby's одним из лотов оказалось полотно художника Гольбейна. Продавец — физическое лицо. Но тут же с протестом выступили власти Нидерландов: мол, картина — из так называемой «коллекции Кеннигса», которую вывезли в СССР после войны и которую Голландия требует вернуть. Мол, физлицо законно её приобрести не могло, а значит — криминал. Холст повезли в Британский музей на экспертизу: оказалось — подлинник. Состоялся суд, который постановил передать картину Голландии.

Одна деталь: имя продавца — Виктор Луи.

Что это было? По одной из версий, советские власти, которым не хватало валюты, прощупывали опять-таки тайный канал для продажи спорных ценностей. Но канал «коротнуло», и тогда сработал предохранитель: Луи объявили «частным владельцем», который быстро ретировался. Деньги в обмен на неприятности.

Один из последних крупных кушей Короля Сенсаций, когда удалось сорвать кассу с многими нулями, — публикация допросов Матиаса Руста, западногерманского пилота, посадившего свою «Сессну» на Красной площади. Точнее, их подробный пересказ. Что именно давал этот «слив» властям — неясно: то ли вычерчивал образ открытости, то ли банально пополнял валютой бюджет[100]^[101].

В 90-м году, когда стало ясно, что Союз не «нерушимый», Виктор Луи, поскреби по сусекам, придумал, как в последний раз заработать на своём вечном благодетеле Никите Хрущёве. Вопрос: «Как в эпоху тотальной либерализации повёл бы себя человек, который некогда подверг цензуре книгу другого человека?» Верно: либо самопожертвенно каялся бы, либо сидел и молчал. Но тогда бы его не звали Виктором Луи: за компанию со старым другом Джерольдом Шехтером наш герой собрал всю стоящую «вырезку» из хрущёвских плёнок и издал её, назвав — в струю эпохи — «Магнитофонные ленты гласности».

Вообще, чем ближе к закату, тем больше у «разумных эгоистов» появляется в жизни мессианства. В самом начале 90-х он фокусируется на том самом здании англиканской церкви Святого апостола Андрея на улице Неждановой, недалеко от которого (со смыслом) венчался с Дженнифер. Так он пытался отдать дань своей второй (или третьей?) родине — Британии, подарившей ему дополнительные годы жизни.