Король Шломо - [60]

Он так задумался о своих жёнах, что даже вздрогнул, когда услышал голос Храма:

– Земля огромна, Шломо. Твои жёны рассказывают тебе, как много на земле богов. Всем им строят и будут строить святилища. Но Бог один, и никогда не будет другого дома Божьего, кроме того, что ты построил в Ерушалаиме.

– Тогда зачем нужны остальные боги и кумиры? – спросил Шломо.

– Все ответы на «зачем?» знает только Он. Зачем дереву так много листьев, зачем они зелёные, зачем солнце. Когда-нибудь мудрецы объяснят многие «почему?», но никогда не найдут ответа ни на одно «зачем?» Мы уже говорили с тобой об этом. Ты признался мне, что больше всего боишься услышать от ребёнка: «Папа, а зачем нужно жить?» – потому что сам не знаешь ответа.

– И ты тогда сказал мне, что на «зачем?» может ответить только Бог. Я помню.

Однажды первосвященник Азария пришёл в Дом леса ливанского очень взволнованный и сказал, что хочет поговорить с королём один на один. Шломо удивился: Азария всегда славился хладнокровием – но велел оставить их вдвоём.

– Во всём Ерушалаиме – ив Храме, и на базарах, да и по всей Эрец-Исраэль – говорят, что жёны склонили твоё сердце к чужим богам, – сбиваясь, заговорил первосвященник, как только закрылась дверь за последним слугой.

Король Шломо постарался сдержаться.

– Я ведь уже велел тебе не тревожиться из-за моих жён. Каждая из них оставила свой дом и родных, чтобы стать женой иудейского короля. И я разрешил, чтобы при моих жёнах были их повара, готовящие еду, к которой эти женщины привыкли, и чтобы построили капища богов, которым они поклонялись у себя на родине.

– Но в народе говорят, что жёны соблазнят тебя молиться в их капищах, – сказал первосвященник.

– Меня?! Соблазнят?! – Шломо рассмеялся. Но тут же лицо его сделалось серьёзным, он подошёл к Азарии, заглянул ему в глаза и спросил: – Уж не боится ли наш первосвященник, что иври может оставить своего всемогущего Бога ради языческих идолов?

Азария отрицательно покачал головой.

– Тогда чем тебе мешают капища моих жён?

Первосвященник молчал, обдумывая ответ.

– Король, – начал он. – Да продлится правление твоё на долгие годы! Ты – самый мудрый из людей, и ты не отступал от веры в нашего Бога. Но…

– Но что?

– Но есть ещё и народ иврим. Он боится, что из-за тебя Господь накажет всех, потому что святилища язычников стоят на обетованной Им земле. А наш Бог наказывает сурово!

Он замолчал.

– Можешь идти! – сказал король Шломо.

Слова первосвященника Азарии о наказании Господнем очень скоро начали сбываться. Каждый день в Ерушалаим стали приходить сообщения о том, что на сторону скрывающегося в Египте Яровама бен-Навата переходят старейшины племён иврим. На севере в этом году началась засуха, и народ там всё более открыто сочувствовал бунтовщикам. Вскоре советник Ахишар прочитал Шломо донесение о том, что Яровам бен-Нават выступил против короля Шломо во главе отряда из трёхсот колесниц.

Шломо слушал, глядя, как за стеной Дома леса ливанского кипит жизнь главного города всех ивримских племён, и думал, что он постарел, что раньше заговорщик Яровам бен-Нават не посмел бы вернуться в Эрец-Исраэль, а если бы посмел, его убили бы ещё на границе.

– Хочу тебя спросить о важном деле, король, – сказал советник Ахишар, наклонившись к уху короля Шломо.

– Спрашивай.

– Не пора ли готовить к помазанью Рехавама, сына твоего?

– Я не раз думал об этом. И решил, что Рехавама нужно помазать на престол уже после моей смерти.

– Могу я спросить, почему господин мой король так решил?

– Я тебе отвечу. Ты знаешь, что пророк Шмуэль тайно помазал Давида, когда королём был ещё Шаул, и в Эрец-Исраэль стало два помазанника одновременно. И сколько вытерпел народ от вражды между домом Шаула и домом Давида, ты тоже знаешь. Поэтому отец не хотел передавать власть наследнику при своей жизни. Если бы Адонияу, нетерпеливый брат мой, ещё немного подождал, я не получил бы престол при жизни Давида.

И, глядя в пол, король Шломо добавил:

– А может, не получил бы никогда.

На засухе несчастья в Эрец-Исраэль не кончились. Вконец разладились отношения с Цором. Это случилось в разгар переговоров, на которых Шломо в благодарность за помощь при строительстве Храма отдал царю Цора двадцать городов в Галилее. Когда Хираму I вздумалось осмотреть эти города, они его разочаровали. «Кавул!» – сказал Хирам, что означало на бетисском диалекте цорского языка: «Так себе, ничего особенного». И хотя советник Ахишар от имени короля Шломо на тех переговорах даже признал за Цором прибрежные города в долине Акко, Хирам I всё равно ворчал. Никто тогда ещё не знал, что дело вовсе не в городах. К царю подбиралась смерть, и болезнь разъедала его тело.

Прекратились и совместные с цорянами плаванья в Офир, доставлявшие золото в казну Ерушалаима. А король Шломо теперь нуждался в пополнении казны, чтобы содержать новые военные гарнизоны в построенных на севере крепостях: в Нижнем Бет-Хороне, Баалате и Тадморе. В поисках средств король Шломо принял советы Ахишара и Завуда повысить налоги на привозимое в Ерушалаим оливковое масло и увеличить дань с завоёванных Давидом стран, что оказалось весьма несвоевременным, так как годы выпали засушливые.