Король Шаул - [42]

Воины Шаула не знали о бое на утёсе Снэ. Зато из уст в уста передавались новости о беглецах из стана иврим. Немало бойцов дожидалось темноты, чтобы скрыться из обречённого стана неудачника короля, спрятаться в каменной яме в лесу, дождаться темноты и добраться до своей семьи. Единственной радостью этого дня стали привезённые с севера, из племени Дан обсидиановые[31] пластинки. Адорам пришёл с этой новостью к королю, и они вместе направились в обоз. Вокруг повозок из Дана уже толпились солдаты, отбирая пластинки камня, пробуя пальцем их остроту и крепость. В этот вечер иврим были заняты изготовлением ножевых лезвий, которые вставлялись в деревянные и костяные рукояти, замазывались битумом и затачивались. Стан наполнился привычным солдатскому уху скрежетом камня о камень.

Перед сном Шаул обходил посты. Он остановился и стал смотреть на тлеющее после заката небо. Пространство над станом заполнили звёзды, похожие на те синие шары колючего кипадана, которые ветер раскачивал по склонам холма. В какое-то мгновение Шаул даже перепутал ночное небо и землю, на которой все краски уже погасли. У него закружилась голова, и он сел. Огляделся, не видел ли кто-нибудь? Нет, он был один. «Старость! – сказал себе Шаул. – Разве раньше у меня кружилась голова!»

Старость...Несколько дней назад он вот так же глядел на небо. Первую звезду увидел сразу, зато остальные так долго не появлялись на привычных местах, что это испугало Шаула. Лишь когда темнота стала гуще, он понял: и на небе всё в порядке, и звёзды на месте, просто глаза уже начали сдавать. «Почему же Авнер не жалуется ни на зрение, ни на слух? – размышлял Шаул, возвращаясь в лагерь – Авнер-то старше меня».

Он долго не мог уснуть в ту ночь, ворочался, искал ровное, без камешков место, а когда нашёл, под самым носом у него оказались солдатские ноги. Шаул ещё поворочался, потом поднялся, подсунул руки под спину и шею солдата и перенёс того в другой угол большого шатра. Солдат даже не проснулся. Шаул вернулся на своё место, улёгся и прикрыл глаза.

И ждал он семь дней до времени, назначенного Шмуэлем, но Шмуэль не приходил в Гилгал. И стал народ расходиться от Шаула.

Глава 8

В следующие три дня не произошло никаких перемен в лагерях противников. Питтак и его военачальники откладывали решительные действия, а Шаул отсчитывал назначенные судьёй и пророком семь дней. Филистимская армия разбредалась по окрестностям, занимаясь грабежом, хотя основные силы оставались в михмасском лагере.

А иврим ждали. Целыми днями они видели одни и те же ноздреватые светло-серые камни и высохшие колючие кусты. Кончался четвёртый месяц, в колючках кипела жизнь, стоило наклониться к земле, как на тебя выпучивалась сотня глаз прыгающих и перелетающих с репейника на репейник насекомых. Часто из кустов выползали черепахи и змеи, под булыжниками суетились в грязи рыжие скорпионы, они поднимали над собой ячеистый хвост, полный яда, и, когда случалось встретить босую солдатскую пятку, бросались её преследовать. Белые и голубоватые кучки камней под серо-фиолетовой сетью цветущих колючек – вот и всё, что видели иврим у себя в стане. Если бы они стояли на равнине, то могли бы хоть рассматривать врагов, а так перед ними были только холмы, где слоился камень, присыпанный землёй.

В течение дня цвет этих холмов менялся. Утром они были золотистыми, днём – голубыми, к вечеру те, что были поближе к лагерю, приобретали оливковый оттенок, а дальние – белый, потому что менялось направление ветра, и из травы показывались другие цветы и колючки, росшие там вперемежку с диким овсом. Однажды, глядя на закат, Шаул наклонился и сорвал розовый шарик на длинном, лишённом листьев стебле. От сока цветка руки запахли чесноком, как в детстве, и Шаул вспомнил, что цветок так и зовут: «чесночок».

Он натёр ногу новыми сандалиями, рана нарывала и при ходьбе причиняла боль. Ожидание Шмуэля было мучительным, но Шаул ни разу не высказал своего нетерпения, только про себя повторял молитву Элиэзера:

 «Боже господина моего Авраама, доставь мне случай!»

На третий день Авнер, ничего не сказав короля, послал к Шмуэлю вестового. Они с Шаулом были вдвоём в палатке, когда вестовой возвратился из Рамы.

– Ты объяснил, что у нас осталась уже половина армии? – спросил Авнер бен-Нер.

– Да.

– А Шмуэль?

– Сказал: «Когда иврим начнут побеждать, все, кто испугался, вернутся».

– Чем он так занят? – поинтересовался командующий.

– Я не понял, – пожал плечами вестовой. – Вокруг него были какие-то молодые левиты, почти ещё дети, и все они пели. Шмуэль сказал: «Оставайся, послушай состязания будущих пророков в моей школе», но я отказался.

– И правильно сделал, – одобрил Авнер бен-Нер. – А то я бы тебе «послушал»! – поднял он тяжёлый кулак.

– Отпусти вестового, – приказал Шаул.

Авнер всё больше раздражал его. Утром, приходя с сообщением о новых беглецах из стана, он смотрел на Шаула с молчаливым криком: «Когда?!» и уходил, не дождавшись ответа. Днём командующий с несколькими воинами отрабатывал новые приёмы боя на копьях. Вокруг их поляны собирались зрители, втягивались в состязания, подавали советы или, не удержавшись, с криком «Кто же так дерётся!» сами выходили в круг.