Король Севера. Измена - [116]

И тише, все тише и тише звучали слова о том, что вовсе не обязательно выступать на ристалище, чтобы стать настоящим воином…

Едва Блаф окончил, зал взорвался хлопками. Этим людям, проводившим войска, он напомнил о том, что такое сражение, рассказал о благородстве и доблести. Фадрик видел, как королева налила вина в золотой кубок и отправила менестрелю. Тот выпил, поклонился ее величеству и бережно убрал подарок в сумку.

Петь на пиру у короля было делом прибыльным.

Но суровое настроение гостей спешил развеять Оринг Благозвучный. Оправив шитый рукав рубахи, тряхнув длинными как у женщины кудрями, он затянул балладу об ушедшей любви:

-Я не знаю, что думать мне

Я тебе так верить хочу.

Мои волосы тонут в вине.

Так за глупость свою плачу.

«Утопить такие волосы – и бочки не хватит», – подумал Фадрик, но женщинам пение Оринга нравилось. Благородные дамы, чьи сердца, быть может, в жизни не испытывали глубоких чувств (за исключением зависти да ненависти), вздыхали и промакивали глаза платочками, а кто-то и рукавами платьев, и не всегда своих.

Свадьба шла, как надо.

Оринг допел балладу и начал вторую, из известного репертуара, что-то о принцессе и драконе. И тут Фадрик украдкой взглянул на жену.

Рейна ничем не выдавала чувств. Спокойная, без тени улыбки, она медленно ела и пила вино, словно просто обедала. Не было заметно, тронули ли ее песни менестрелей, думает ли она о чем-то, хочет ли чего. В сторону мужа она обернулась лишь раз, и лишь для того, чтобы обратиться к его отцу.

–Спасибо, милорд, – сказала она, но Фадрик не понял, о чем шла речь.

«Уж точно не обо мне», – решил он, и горько усмехнулся.

Гости танцевали. Линнфред задумчиво взглянул на жену брата, но передумал и обратил внимание на Эмилию Уэсс. Эмилия, оправив платье, вышитое извечными воронами, с достоинством поднялась из-за стола.

Бочонки с вином пустели. Фадрик глядел на гостей и с отвращением думал, что не сильно они отличаются от крестьян, эти благородные. Чуть-чуть потри, и из лордов полезут неотесаные мужики, а из леди – шлюхи. Особенно это видно сейчас, когда все они под хмельком.

Звонко рассмеялась королева, призывно махнув рукой, и Фадрик увидел, как к ее величеству направился Ринги Весельчак. Все верно, гости напились, и настала пора веселиться по-настоящему, на что был мастак этот худющий парень со щербатой ухмылкой.

–Милорды и миледи! – голос Селиссы серебряным колокольчиком зазвенел под сводами зала. – Мой тост- за новобрачных!

Рейна молча подняла бокал и, к удивлению Фадрика, широко улыбнулась королеве. Но Селисса не закончила.

–Мне бы хотелось в качестве поздравления, чтобы наш любимый менестрель исполнил в честь жениха и невесты прекрасную песню. Ринги, ты знаешь балладу о принцессе-лягушке?

«Он-то знает», – мрачно подумал Фадрик. – «А вот откуда такую погань знает королева?».

Чувства Фадрика, похоже, разделял лишь лорд Зольтуст, о чем свидетельствовал брошенный в сторону ее величества мрачный взгляд. Гости покатились со смеху, а Фадрик помертвел. Он все понял.

Детская сказка, превращенная в похабные стихи, «баллада» повествовала о любви прекрасного, но глупого принца к бородавчатой жабе. Принц был уверен, что после поцелуев та превратится в принцессу, а когда из этого ничего не вышло, попробовал еще массу разных способов…

Это не только играть, но и слушать было противно!

Но Селисса стояла на своем:

–За любовь! – крикнула она, опустошая бокал, и менестрель ударил по струнам.

Гости смеялись, многие подпевали, а Фадрик чувствовал себя оплеванным. Кого, как ни его, сравнивал сейчас Весельчак с бородавчатой жабой, которую сколько ни целуй, жабой и останется? Более подходящую песню на свадьбе калеки-горбуна и представить сложно…

Рейна невозмутимо сидела за столом, храня спокойствие ледяной статуи. Но, когда Ринги допел, и Ронн Лоутер, вскочив на стул, провозгласил:

–За крепкие поцелуи, лорд Молдлейт! – и зал взорвался хохотом, она поднялась, присела перед Фадриком и его отцом и… ушла.

Лоутер расхохотался, принялся кривляться и делать неприличные движения. На Фадрика посыпались шуточки.

–Братец, да знаешь ли ты, что делать с женой?! – рассмеялся Линнфред, хлопая брата по плечу.

–Я уверен, он разберется, – холодно оборвал сына Уолдер Молдлейт, и Фадрик ощутил прилив благодарности к отцу.

Но шутка удалась, и гости состязались в советах, приводя в пример глупого принца из непристойной песни. Фадрик чувствовал, как горят уши, но боялся встать и уйти, подобно Рейне.

Ведь это означало начало брачной ночи.

Понемногу гости успокоились. За лютню вновь взялся Оринг Благозвучный и завел очередную слащавую песню. И тут Фадрик услышал:

–О, вы напрасно беспокоитесь, милорд, супруга вашего брата прекрасно знает, что делать с мужчиной.

Фадрик резко обернулся и увидел, как Эмилия Уэсс прикрывает рот краем рукава. Подле нее стоял Линнфред и ухмылялся. Фадрик впервые заметил, какая у брата неприятная ухмылка, только правым углом рта, хищная, циничная. Даггард бы так не ухмылялся. Эта ухмылка возмутила больше, чем сыпавшиеся до этого шуточки. Ведь, как ни крути, на свадьбе подсмеиваются над каждыми женихом и невестой, но то, что сказала Эмилия Уэсс, было оскорблением. Фадрик готов был заставить ее взять слова назад, пусть даже путем скандала… Помешал отец, все прекрасно понявший.