Король с горы Экеберг - [2]

Когда ребёнка обмыли и нарядно одели, королева послала корзинщицу в кухню — принести кувшин со снадобьем, чтобы смазать младенцу глаза.

Такой кухни и такой кухонной утвари корзинщице никогда в жизни видеть не доводилось. На полках были выставлены роскошнейшие блюда и тарелки, а под потолком висели сковородки, котлы и кадки — все из чистого серебра. И такие блестящие, что все стены кругом сверкали.

Но до чего же она удивилась, когда увидела, что собственная её служанка стоит на этой кухне и мелет крупу ручной мельницей. Взяла тогда корзинщица ножницы и вырезала лоскуток из служанкиной юбки, да так, что та и не заметила. А лоскуток спрятала.

Справилась она со своими делами и собралась было идти, но вспомнила тут, что сказала ей королева, да и шмыг за дверь. В тот же миг король послал ей вслед пылающий веник, который страшно шипел.

— Попал я в тебя? — закричал он.

— Да нет, — ответила женщина.

— Это хорошо! — воскликнул он.

Солнце уже ярко освещало пол горницы, когда корзинщица пришла домой. Служанка же, которая вечно жаловалась, что устаёт и что у неё спину ломит, лежала на кровати и стонала, но все же спала. Корзинщица разбудила её да и спрашивает:

— Где ты была нынче ночью?

— Я, матушка? — удивилась служанка. — Я нигде не была, кроме как здесь, в кровати.

— Да мне лучше знать, — сказала корзинщица. — Этот лоскуток я вырезала из твоей юбки нынче ночью в горах; видишь, как он подходит? Но такие вот нынче молодые девушки да парни! В старые времена народ, бывало, прочитает вечернюю молитву да споёт псалом, прежде чем лечь спать, чтобы такое вот колдовство было бы бессильно перед ним. И я тоже научу тебя молиться. Неужто ты не понимаешь, что ты от такой работы устаёшь, слабеешь и у тебя спину ломит. Да и мне невелика польза от тебя, коли ты прислуживаешь им ночью, а мне — днём.

С тех пор как корзинщица была повивальной бабкой королевы, она каждое утро находила у себя под дверью кучу серебряных монет. Она разбогатела, да так, что вскоре стала жить припеваючи.

Но вот, случилось однажды, что, одной очень бедной женщине стало совсем худо и пожаловалась она корзинщице на свою нужду.

— Чепуха! — сказала та. — Все не так уж и страшно. Стоит мне только захотеть, и мне легко будет тебе пособить, потому как что посеешь, то и пожнёшь, а я очень пособила тому, кто обратился ко мне.

Но с того самого дня она больше не находила ни единого шиллинга у себя под дверью. А те деньги, что у неё были, словно ветром сдуло. Й пришлось ей снова надевать корзины на руки и брести в город и в солнце, и в дождь.

Однако же король с горы Экеберг не всегда выполнял только поручения жены. Иногда он выходил из горы по своим собственным, делам и сватался к городским девушкам, которые по воскресным и праздничным дням бродили вокруг в густом подлеске и в ущельях или же шли в лес по ягоды. Чаще всего можно было встретить его в обличье противного сморщенного человека с красными глазами. Но когда ему хотелось пользоваться успехом, он принимал личину Бернта Анкера[4] и появлялся под видом красивого, чуть старомодного человека со звездой на груди. Но это был всего лишь обман зрения. Он как был, так и оставался старым уродливым красноглазым троллем. И это было очень заметно на его потомстве. Потому что у женщин всегда рождались от него самые злобные и самые уродливые подменыши, прожорливые крикуны с огромными головами и красными глазами, от которых родители пытались как можно скорее избавиться. И потому-то на помощь высылали подземных жителей, послушных служителей почтённой королевской четы.

А в те времена подземные жители с горы Экеберг пользовались дурной славой. Они крали красивых и добрых человеческих детёнышей в Грёнланне[5], в Энерхауге и особливо в Гамлебюене[6] и подкидывали взамен таких вот уродцев-подменышей. Подобные кражи и подмены детей случались так часто, что подземные жители даже не могли сами их вскармливать; поэтому они выкрадывали заодно и кормилиц для детей и часто оставляли их у себя навсегда. Но нашлась одна девушка из Гамлебюена, которую они поселили у себя и которой больше повезло. Она прожила в горе целый год в кормилицах у пригожего человеческого детёныша, которого украли подземные жители, но потом ей удалось бежать. То ли оттого, что ей вслед звонили колокола, или же она надела башмаки задом наперёд, или же проболталась, или же нашла швейную иглу в своей сорочке, — вспомнить не могу. Довольно того, что она убежала. А после она рассказывала направо и налево, как роскошно и замечательно жилось ей в горе Экеберг, как все были там к ней добры, как ласково толковали с ней, чтобы заставить её остаться там навсегда, и какой милый был младенец, которого она кормила. Каждое утро подземные жители говорили ей, чтобы она смазывала глазки ребёнка снадобьем из кувшина, который висел на кухне. Но при этом добавляли, чтоб она хорошенько остерегалась бы и не смазала бы ненароком и свои глаза. Она не могла понять, почему они так говорят, ведь у ребёнка были прекраснейшие глазки на— свете. И однажды, когда хозяйки не было на кухне, она взяла да и намазала слегка снадобьем свой правый глаз.