Король-провидец - [172]

— Домициус а'Симабу, командующий 17-м полком Юрейских Уланов.

По рядам пробежал шепоток. Похоже, моя слава распространилась не только среди никейских кумушек.

— А вас? — поинтересовался я.

— Линергес, сэр. Кириллос Линергес.

Он отсалютовал, и его подчиненные зашагали в вечно голодное брюхо армии, чтобы перемолоться в ее жерновах и стать настоящими солдатами.

Я постучал по столбу, поддерживавшему палатку Тенедоса.

— Войдите, — сказал он.

Я откинул клапан и вошел внутрь. Провидец сидел за письменным столом и читал.

— Сэр, могу я отнять у вас немного времени?

— Разумеется. Розенна уже спит и не знает, что меня нет рядом. Так или иначе, она привыкла к моим вечерним занятиям. Садись, устраивайся поудобнее. Здесь есть чай, а мне можешь налить рюмочку бренди. Думается, я ее заслужил.

— Слушаюсь. Сэр, я привел с собой одного человека, с которым, как мне кажется, вам будет интересно познакомиться, — я поманил оставшегося снаружи капитана Мерсиа Петре, и тот с застенчивым видом вошел в палатку. Я представил его.

— Выходит, нам предстоит нечто большее, чем светская беседа, — сказал Провидец. — Что ж, хорошо. Капитан, вы употребляете алкоголь или тоже непьющий, как наш бравый домициус?

— Сэр, я тоже воздерживаюсь от спиртного. Я обещал своему отцу...

— О боги! — простонал Тенедос. — Я окружен святошами!

Судя по его тону, он пребывал в хорошем расположении духа, что облегчало мою задачу.

— Сэр, мы пришли сюда потому, что вы сейчас находитесь в процессе реформирования армии, а у нас кое-какие идеи.

— По-моему, идеи есть у всех.

— Но не такие как у нас, сэр, — возразил я. — Мы с капитаном потратили массу времени на проработку своих замыслов. Я познакомился с ним в Никее, когда поступил в полк Золотых Шлемов.

— Ага, еще одна группа заговорщиков? Весьма похвально, хотя и удивительно, мой друг Дамастес, поскольку я считал тебя человеком действия, а не рассуждения, — он многозначительно взглянул на Петре. — Я обращаюсь к домициусу по имени, потому что мы с ним давно знакомы. Не думайте, что из-за этого я отношусь к нему или к его словам с меньшим уважением, чем следует.

— Ясно, сэр, — пробормотал Петре. — Он рассказывал мне об этом.

Капитан порылся в полевой сумке, где лежала записная книжка с нашими рассуждениями, тщательно изложенными за месяцы совместных занятий. Он протянул книжку Тенедосу, но тот предостерегающе поднял руку.

— Сначала объясните словами. Потом, если обнаружится что-нибудь полезное, перейдем к подробностям. Итак, что служит отправной точкой ваших рассуждений?

— Во-первых, сэр, мы должны отказаться от обоза. Он только замедляет движение, как в тот раз, когда я догонял вас в Сулемском ущелье, или...

Я замолчал, поскольку Тенедос помахал рукой.

— Я не такой уж глупец, Дамастес, и уже додумался до этого. Но как, по-вашему, армии следует пополнять свои запасы? Везти с собой ограниченный запас продовольствия и вставать лагерем каждый раз, как только он закончится, ожидая прибытия фуражиров?

— Нужно организовать снабжение прямо на местности, — пояснил Петре. — Мы разместим квартирмейстеров в повозках, под прикрытием кавалерии, и будем забирать все, что нужно. По возможности, у богатых, и, разумеется, у любого противника.

Тенедос выглядел немного удивленным.

— Интересно, — заметил он. — Наши издержки определенно уменьшатся, если переложить часть из них на плечи врага. Ваша идея получит полное одобрение со стороны нашего блистательного начальства в Никее.

— Нам также нужно избавить армию от э-э-э... — Петре осекся, невольно взглянув на перегородку, отделявшую внутреннюю часть палатки, где спала Розенна. Однако Тенедос понял, что он имеет в виду.

— Никаких любовниц, прачек и личных парикмахеров, так? Вы собираетесь избавиться от этой части обоза?

— Никто кроме солдат не может двигаться вместе с армией. Не должно быть ни слуг, ни снабженцев. Единственное предназначение повозок — для перевозки тяжелого снаряжения и походных госпиталей. И еще, сэр... это должно касаться всех. Нет смысла внушать сержанту, что он не имеет права поставить свой сундук в общую повозку, если он видит генерала с личной каретой и любовницей.

Тенедос улыбнулся.

— Капитан, я вижу, что вы добились своего чина усердием, а не дипломатичностью. Но насколько такая мера может ускорить наше продвижение?

— Мы еще не закончили, сэр, — сказал я. — Я хочу пересадить пехотинцев на лошадей, или в крайнем случае на мулов.

— Боги, это же будет величайшая конюшня в истории! — простонал Тенедос.

— Большая, но не слишком, сэр. Один день в седле, один пешком — я бы организовал такой порядок движения для пехоты. Со временем можно будет пересадить их всех в седло. Везти с собой достаточно зерна, чтобы кормить животных, а не пускать их разбредаться по пастбищам. Опять-таки, пользоваться запасами из вражеских зернохранилищ, когда мы захватываем их, а не сжигать дотла, как это делается сейчас. У каждого мула должна быть собственная кормушка и седельные сумы для фуража.

— Как же люди будут сражаться? — поинтересовался Тенедос с внезапно вспыхнувшим интересом.

— Они будут ехать в бой верхом, а сражаться как всегда, в пешем строю, — ответил я. — Таким образом нам не придется тратить время, переучивая их на кавалеристов. Не пики и сабли, а копья, мечи и кинжалы.