Король-предатель. Скандальное изгнание герцога и герцогини Виндзорских - [92]

Блюм уволила большую часть своих сотрудников, включая секретаршу Джоанну Шульц. Джон Аттер уволился осенью 1975 года без пенсии и выходного пособия после того, как она обвинила его в сговоре с Маунтбеттеном с целью возвращения документов герцога. К 1980 году штат из 32 человек сократился до дворецкого Жоржа Санегре, экономки, его жены Офелии, шофера-садовника Мартина, прачки и португальской горничной герцогини Марии. Мопсы тоже исчезли – их отдали после того, как герцогиня больше не могла выносить их лай.

Алина, графиня Романонес, одна из немногих, кого пропустили мимо привратников, Блюм и доктора Жана Тина, была шокирована переменой в своей подруге, когда навещала ее в 1984 году:

«На этот раз Жорж провел меня через будуар в ее спальню, где она сидела в инвалидном кресле спиной к двери, глядя на деревья и сад. С ней была медсестра. У нее был превосходный слух, и она повернула голову и улыбнулась. Наши взгляды встретились на мгновение, прежде чем она отвернулась, не зная, что сказать, и меня поразило то, насколько она изменилась. Волосы вокруг ее лица были белыми из-за того, что ее давно не красили. Волосы по-прежнему были длинными и густыми, заплетенными в косу и уложенными на затылке.

На ней был синий шерстяной жакет, а на диване позади лежали ее любимые подушки, на одной из которых были вышиты слова «Ты никогда не можешь быть слишком богатым или слишком худым», на другой – «Не волнуйся. Этого может и не случиться». Ее кровать была заменена на регулируемую больничную. Хотя она выглядела опрятно и, казалось, не испытывала боли или дискомфорта, я видела, что эта привередливая женщина, конечно же, больше не захочет принимать своих друзей. Ни эффектного костюма, ни макияжа, ни лака для ногтей – и седые волосы!

Я пододвинула стул, который она использовала у своего туалетного столика, и села рядом с ней. Она смотрела на меня, и на ее лице было милое, почти робкое выражение. Положив свою руку на мою, она спросила: «Кто ты, моя дорогая?»

Я видела, что ее смущало то, что она не знала, кто я. Я сказала: «Я – Алина».

«О, Алина, дорогая, прости меня, – она похлопала меня по руке. – Посмотри, как солнце освещает деревья. Можно видеть так много разных цветов. Скажи Дэвиду, чтобы он вошел. Он не хотел бы пропустить это»[822].

24 апреля 1986 года Уоллис умерла в возрасте 89 лет от сердечной недостаточности, вызванной пневмонией. Три дня спустя лорд-камергер прилетел за ее телом, чтобы герцогиня совершила то же путешествие, которое совершил ее муж почти ровно 14 лет назад.

Ее доставили в часовню Святого Георгия в Виндзоре на тридцатиминутные частные похороны, на которых присутствовали королева, принц Филипп, королева-мать, принц и принцесса Уэльские, премьер-министр Маргарет Тэтчер, Александра Меткалф, Диана Мосли, леди Дадли и графиня Романонес. Группа валлийских гвардейцев с носильщиками отнесла ее гроб в церковь, и по окончании службы его вынесли под «Вариации Энигмы» Элгара.

«Служба, с большим количеством торжественных процессий, прекрасна, но намеренно исключает эмоции», – написала Кеннет Роуз в своем дневнике. И добавляла:

«После службы, разговаривая с Робертом Ранси в «Монастырях», я спрашиваю его, присутствовал ли он на похоронах человека, чье имя нигде не упоминалось от начала до конца. Он говорит: «Нет, никогда»… В целом это было странное событие: все величие и пышность королевских похорон, но с холодной бессердечностью. Скорбящим не было оказано никакого гостеприимства: ни стакана хереса, ни чашки чая»[823].

Лаура, герцогиня Мальборо, добавила к приглашению в своем альбоме: «Печальный день, королева выглядела разъяренной, королева-мать чуть не танцевала за гробом»[824].

Уоллис была похоронена рядом со своим мужем, но отдельно от других королевских могил. На ее надгробии просто написано: «Уоллис, герцогиня Виндзорская». Она не будет назначена Ее Королевским Высочеством даже после смерти.

Почти сразу же Мохаммед Аль-Файед взял в аренду дом в Булонском лесу за символическую плату при условии, что он вернет ему былую славу Виндзора.

Некоторые украшения были оставлены принцессе Александре, герцогине Кентской, принцессе Мишель Кентской и некоторым друзьям, но большая часть была продана в пользу исследований Института Пастера в области СПИДа. За год после смерти Уоллис на аукционе «Сотбис» в Женеве было продано около 230 лотов, что в семь раз превысило эстимейт, – на сумму 50 281 887 долларов. Среди тех, кто сделал ставку, были Элизабет Тейлор, которая купила бриллиантовую и платиновую брошь в форме плюмажа принца Уэльского за 567 000 долларов, и Кельвин Кляйн.

В феврале 1998 года «Сотбис» продал с аукциона остальное имущество Виндзоров, в том числе кусок их свадебного торта, аккуратно завернутый в белую шелковую коробку с их подписями, за 29 000 долларов, свадебный утренний костюм герцога за 27 000 долларов. Портрет Уоллис кисти Брокхерста был куплен Национальной портретной галереей за 107 000 долларов, картина Маннингса – за 2 312 000 долларов, два наброска Сесила Битона, которые висели в ванной комнате Уоллис, купили за 310 000 долларов, а стол для отречения от престола – за 415 000 долларов