Король отверженных - [192]
В руке у него был кожаный саквояж, а на лице сияла улыбка.
– Можно мне взглянуть на нее?
– А что ты делаешь вне мостика? – спросила Эдит.
– Я принес аптечку. У меня была возможность узнать кое-что о человеческой физиологии, пока я приходил в себя в хрустальной камере Сфинкса. Я знаю, что мы оба умеем стрелять из пушек, капитан, но что вы знаете о жизненно важных показаниях?
Эдит сердито посмотрела на него. Он был похож на упыря в окровавленном жилете. Он не ошибался, но она также не верила, что в его теле есть хоть одна косточка, способная сопереживать. Его внезапный интерес к Волете действовал на нервы.
Но бывший палач не ошибся. Здесь капитан ничего не могла сделать, а мостик не мог обойтись без присмотра. Эдит посмотрела на Ирен, и вид амазонки немного успокоил ее. Не было более надежных рук, которым можно было поручить Волету. Если бы Охряник захотел причинить вред медвежонку, ему пришлось бы сначала пройти мимо матери-медведицы. Эдит не сомневалась, что Ирен будет защищать ее до конца.
И все же она ненавидела свое решение, даже принимая его. Стоя в дверях, Эдит сказала:
– Спаси ее, если сможешь, пилот. Это приказ.
– Да, сэр! – воскликнул Охряник и весело отдал честь.
Ирен чувствовала себя так, словно потратила лишь искру своего гнева на голову того высокого мужчины. В душе ее полыхало куда более сильное пламя. Вспышка жестокости на железнодорожных путях не столько успокоила ее гнев, сколько подтвердила факт: если Волета умрет, Ирен будет горевать и превратится в убийцу-мстителя, подобного которому Башня никогда не видела.
Но, конечно же, Волета не умрет. Она не может. Она должна жить.
Бросив саквояж на стул рядом с кроватью, Охряник открыл его и достал стетоскоп. Он сунул кончики в уши, подул на диафрагму, проверяя прибор, и положил ее на узкую грудь Волеты. Ирен не дышала, пока он прислушивался. Он поднял запястье Волеты, держа его очень аккуратно. Ощупал шею, затем приподнял веки, чтобы рассмотреть глаза.
Завернул стетоскоп.
– Я бы предположил, что она умерла примерно десять минут назад. Может быть, пятнадцать.
Ирен схватила Охряника за руки и оторвала от пола. Она прижала его к своему лицу и попыталась заглянуть в самую глубину тупых, веселых глаз, в тот идиотский, одурманенный разум, какой еще сохранился.
– Ты был мертв. Сфинкс спас тебя. Ты можешь кое-что сделать. Я знаю, что можешь. Делай это, делай сейчас же, или я разорву тебя на такие куски, что даже Сфинкс не соберет тебя заново. – Она сильно встряхнула его, подтверждая свои слова.
– Подожди, ладно, подожди! – Глаза Охряника закатились от тряски, но улыбка все равно сияла. Прижавшись носом к носу Ирен, он сказал: – Я могу спасти ее. Если только ты меня отпустишь.
Как только Ирен отпустила его, он вернулся к своей сумке и достал толстый шприц и алый флакон Сфинкса.
– А зачем он тебе понадобился? – спросил Байрон.
– Назовем это лечением на крайний случай, – сказал Охряник.
Воткнув иглу через колпачок в светящуюся жидкость, он втянул среду в шприц.
– Я позову капитана, – сказал Байрон.
– Нет! – крикнула Ирен.
Сделав шаг по коридору, Байрон остановился и посмотрел на нее круглыми глазами. Она хмуро уставилась в пол, ища в древнем лабиринте ковра ответ, которого там не было. Она подумала о проклятии, которое Эдит однажды упомянула в присутствии Сфинкса: «проклятие непреднамеренных последствий». Затем она подумала о голове высокого мужчины, сминающейся под ее сапогом, о том, как хорошо она захрустела, и о том, как много в Башне голов.
– Ирен, подумай о том, что делаешь, – сказал олень.
Держа полный шприц вертикально, Охряник выпустил воздух, щелкнув по трубке ногтем.
– Знаешь, если бы я хотел ее убить, то немного опоздал с этим.
Они наблюдали, как Охряник делает укол. Ирен вздрогнула, когда игла пронзила шею Волеты, а затем замерла в состоянии угасающей надежды, поскольку ничего не произошло.
Ирен спросила у Красной Руки, нет ли у него еще каких-нибудь адских пузырьков. Он сказал, что есть, конечно. Он приготовился и сделал второй укол Волете, которая лежала на темном покрывале, как призрак.
– И сколько же инъекций ты сделаешь? – спросил Байрон, ломая руки.
– Столько же, сколько получил сам. Столько, сколько потребуется, – ответила Ирен.
После пятого укола они заметили, как изменился цвет лица Волеты. Мочки ушей слегка порозовели, а пурпур вокруг рта посветлел. Впадины глаз, которые, казалось, превратились в глубокие ямы, снова слегка припухли.
Затем она перевела дыхание. Ее спина согнулась, а грудь приподнялась оттого, что в ней снова зародилась жизнь. Ирен оттолкнула Охряника. Она обхватила ладонями лицо Волеты и крикнула девушке, чтобы проснулась. Открыла глаза. Вернулась к ней.
Волета продолжала дышать и покрывалась румянцем жизни, но она не проснулась. Она больше не пошевелилась.
Так началось бдение Ирен.
Глава семнадцатая
Некоторые люди проводят свои дни, притворяясь особенными, уверенными или загадочными. Но в смерти все они простодушны, как младенцы. В смерти мы наконец становимся самими собой.
Джумет. Чашу ветра я изопью
В ту ночь никто не спал. Пока огни порта догорали сами по себе, экипаж «Авангарда» разложил тела павших солдат перед ступенями удела. Они обращались с ними так осторожно, как только могли, прикрывая бледные лица простынями.
Вавилонская башня – величайшее из чудес света. Это огромный, как гора, слоеный пирог из воинственных и мирных уделов; это мир гениев и тиранов, воздушных кораблей и паровых двигателей, диковинных животных и таинственных механизмов. Всю жизнь проживший в сельской глуши, Том Сенлин убежден, что Вавилонская башня – сердце цивилизации, средоточие всего самого лучшего и возвышенного. Вместе с молодой женой он отправляется туда в свадебное путешествие – и теряет ее в толпе на городском рынке. Потратив два дня на бесплодные поиски, Том решает войти в башню, – вероятнее всего, жена уже ждет его внутри.
Пройдя три уровня Вавилонской башни, этого дьявольского лабиринта, полного обмана, пороков и всевозможных опасностей, Томас Сенлин вырвался на свободу, но так и не вернул потерянную жену. Он вынужден стать пиратом, чтобы выжить на борту украденного воздушного корабля и продолжить поиски. Превратности судьбы заставляют Сенлина обратиться за помощью к главной легенде многоярусного мира, к таинственному Сфинксу, чьей печатью отмечены многие чудеса. Но Сфинкс ничего не делает даром, а в Вавилонской башне крайне опасно быть у кого-то в долгу. Впервые на русском!
Мэри Стюарт (1916–2014) еще в юные годы дала зарок посвятить свою жизнь литературе. И фортуна встала на ее сторону. Первый роман («Мадам, вы будете говорить?») пришелся читателям по душе, и почти каждое новое произведение английской писательницы становилось бестселлером. Но настоящий успех пришел к ней в 1970-е годы, когда увидела свет трилогия о волшебнике Мерлине и короле Артуре («Хрустальный грот», «Полые холмы», «Последнее волшебство»), соединившая в себе историю и фантастику и впоследствии переросшая в пенталогию (добавились романы «Недобрый день» и «Принц и паломница»)
Античные боги в первую очередь нравятся нам своей неуемной жаждой жизни и вполне человеческими страстями и поступками. И неудивительно, ведь из мифов следует, что люди сделаны по образу и подобию богов! Мы также любим, ненавидим, боремся, миримся, интригуем и великодушничаем, как и славные боги Олимпа. Как жаль, что прошли те времена, когда божественное и земное было тесно взаимосвязано, когда боги активно вмешивались в дела своих созданий, оберегали и помогали любимчикам, и всячески мешали их недругам…
Бывает, смелый и бесстрашный воин не в состоянии и слова вымолвить в присутствии любимой девушки. Тогда дело приходится брать в руки более искушенному в подобных вопросах мужчине, но как выполнить приказ, если душой девушки завладели колдовские силы?
Грандиозному всегда предшествует малое. Чтобы перекроить политическую карту континента иногда требуется смерть одной, но ключевой фигуры. И в, казалось бы, забытой богами дыре льются реки крови, звенит сталь, слышны предсмертные вопли оказавшихся не вовремя и не в том месте…
Близится конец эпохи. Мир, как и все его жители, медленно сходит с ума. Нет больше безопасных мест, нет надёжных людей. Остаются считанные дни до... чего? Никто не знает, но все чувствуют: грядёт Нечто. Энормис один из тех, кто пытается противостоять предвестнику миллениума. Беда в том, что делать это приходится в одиночку, и силы на исходе. Даже самые близкие сомневаются в нём, а его второе "я" только подливает масла в огонь. Но эта двухголовая химера знает наверняка: скоро всё закончится. Так или иначе.
Седьмое место на Зимнем СуперЦарконе 2006-2007. И первое среди «мужских» рассказов.
Фитц Чивэл, королевский убийца, возвращается к жизни. Перед ним стоят две задачи – отомстить Регалу, ценой предательства захватившему власть в Шести Герцогствах, и отыскать Верити, законного наследника престола. Фитц отправляется в долгий и опасный путь в Горное Королевство.
Фитц – незаконнорожденный сын наследного принца. Воспитанный слугами, он вырос в темных коридорах королевского замка, не зная ни почета, ни славы. Его ждала дорога убийцы, верно и преданно исполняющего приказы своего короля, а также участь человека, способного своими, может, не очень значительными поступками сдвигать мировые колеса и приводить в движение силы, недоступные пониманию простых людей… Но на то он и Фитц Чивэл Видящий!
Повелители Трех Стихий, гордые и прекрасные драконы возвращаются в мир. Вырвалась на свободу из векового заточения Тинталья, расправила мерцающие синевой крылья – и обнаружила, что она единственная из своего племени, парящая в небесах. Ведь морским змеям, чтобы превратиться в драконов, нужно подняться вверх по течению реки, к берегам, покрытым песком памяти, а путь туда преграждает отмель. Нет больше Старших, которые издревле помогали драконам и оберегали их коконы. Значит, ничего не остается, кроме как обратиться за помощью к «мгновенно живущим» – людям.
Берега теплых морей, далеко к югу от терзаемых войной Шести Герцогств, полны чудес и загадок. Поэтому здешние жители издавна промышляют торговлей. И поэтому в этих водах так много пиратов. Здесь добывают сокровища. Самые удивительные и волшебные привозят из ядовитых Дождевых чащоб. А самое драгоценное из волшебных сокровищ – диводрево, из которого делают живые корабли. Живой корабль не просто умеет разговаривать – он легче скользит по волнам, он уйдет от любой погони, он подскажет рулевому, что делать… Неудивительно, что семьи торговцев несколько поколений выплачивают жителям чащоб долг за корабль когда звонким золотом, когда своими отпрысками.