Король отверженных - [164]

Эдит нахмурилась – она могла себе представить описанное Охряником, но не совсем поняла его.

– Ладно… значит, никаких пророчеств. Но как ты думаешь, что будет дальше?

Охряник сложил тонкие руки на груди и похлопал ладонями по плечам. На нем была темно-зеленая куртка – часть униформы пилота. Охряник вечно находил предлог, чтобы снять ее и ходить в одной майке, а Байрон постоянно приставал к нему, чтобы он снова оделся и вел себя как офицер Сфинкса.

– Я думаю, они попытаются взять нас на абордаж.

– Для инспекции? – спросила Эдит.

Охряник покачал головой:

– Чтобы захватить корабль. Вот что я бы сделал.

– Я бы тоже так поступила.

Эдит откинулась назад и потерла лицо руками.

– То, что картину не вернули, – не очень хороший знак, – заметил Охряник.

– Верно, – согласилась она.

Она подумала о Волете и Ирен и о том, как они беззащитны. Первым ее побуждением было вызвать их на борт. Но если она это сделает, если портовая стража увидит, что они отступают, это может подтолкнуть к нападению, если таковое и впрямь предполагалось. И хотя казалось вполне вероятным, что герцог Пелл схватил Сенлина, надел ему на голову клобук и бросил на Черную тропу, все же оставалась вероятность, что их друг заперт в Колизее. Она была полна решимости взглянуть на это здание, прежде чем уйти.

– Байрон, я хочу, чтобы ты передал Ирен – ей нужно начать искать пути для отхода. Скорее раньше, чем позже, но не внезапно, чтобы это не выглядело как отступление.

– Завтра вечером они собираются посмотреть выступление Сирены – Марии – в «Виванте».

– Хорошо. Похоже, все идет к финалу. Скажи, что мы будем ждать их послезавтра утром. – Эдит встала и прошла к оружейному шкафчику. – А пока всем носить оружие на поясе.

Ей не очень-то нравилась идея вооружить Охряника, но ведь ему и не требовалось оружие, чтобы быть смертельно опасным, а ей не хватало матросов, чтобы привередничать.

Байрон нервно сцепил руки за спиной:

– Капитан, вы же понимаете, что я никогда не стрелял из пистолета?

Эдит повернула ключ в дверце оружейного шкафа, открывая полки с саблями, пистолетами и винтовками.

– Не беспокойся, – сказала она. – Что может быть проще, чем стрелять из пистолета? Только – поймать пулю самому.

Глава одиннадцатая

Толпе хорошо удаются две вещи: ничего и революция.

Джумет. Чашу ветра я изопью

Эдит никогда не любила подарки. Возможно, это было связано с нелюбовью отца к подаркам, хотя он и не был бессердечен в этом вопросе. Он не пренебрегал ее днем рождения, и она всегда получала необходимое. Но отец предпочитал давать ей вознаграждение за хорошую работу обычно в виде небольших сумм денег, которые она могла тратить по своему усмотрению, а не в виде подарков. Эдит прекрасно понимала, что многих ее сверстниц осыпают подарками, часто – именно отцы, которые казались одновременно одурманенными дочерьми и неуверенными во взаимности этих привязанностей. А те девушки, чьи потребности не были удовлетворены, беззастенчиво разыгрывали спектакли ради все более грандиозных подношений.

А потом появился мистер Франклин Уинтерс и в самом начале злополучного ухаживания продемонстрировал, что он даритель. Это был недостаток, который Эдит терпела. Ее не интересовали его подарки, которые обычно представляли собой какую-нибудь безделушку или предмет одежды, не соответствующий ее вкусу или деятельности. И она абсолютно ненавидела ожидания, которые всегда им сопутствовали. Франклин вручал ей кружевной носовой платок с вышитыми ее инициалами или коробку леденцов в виде ленточек, а потом говорил: «Теперь ты должна быть добра ко мне до конца дня».

Мало что в Башне нравилось Эдит, но она избавилась от бремени подарков, когда попала сюда, и это ее очень радовало.

И все же, вернувшись на прошлой неделе в свою комнату в доме Сфинкса и обнаружив на кровати сверток, она, возможно, впервые в жизни обрадовалась подарку. Визитная карточка, которая сопровождала его, была лишь половиной удовольствия. Она сразу узнала аккуратный почерк Сенлина. Записка гласила:

Дорогая Эдит,

еще раз поздравляю с повышением. Я не знаю никого более достойного и способного, чем ты. Я уверен, что ты будешь нести бремя этого поста самоотверженно и грациозно, и сожалею лишь, что меня не будет рядом, чтобы разделить твой инаугурационный триумф.

С любовью,

Том

P. S. Я попросил Байрона почистить ее для тебя, но мои чувства не будут задеты, если ты предпочтешь новую.

Когда капитан Уинтерс развернула знакомую черную треуголку и примерила ее перед зеркалом, на нее нахлынула волна безмятежности. Ей нравилось, как головной убор выглядит, как сидит на ее нечесаных волосах и как она себя в нем чувствует.

Волета и Ирен сразу же узнали треуголку, когда Эдит впервые надела ее на борту «Авангарда». Обе согласились, что она ей подходит, и вскоре позабыли, что капитан Уинтерс когда-либо была без этой шляпы. Хотя Эдит всегда помнила, кто носил ее первым.

Байрон вручил ей обработанную шляпу на следующее утро, когда она собиралась сойти на берег. Она понюхала треуголку и, ничего не обнаружив, осторожно надела. Какое-то мгновение постояла, словно держа на голове книгу, потом расслабилась и спросила: