Король Лжи - [25]

Но чем чаще заглядывала леди Лэнгфорд с корзинкой пирожков, тем сильнее я понимал, что допустил огромную ошибку, взяв Берни к себе. А в тот день, когда старший Лэнгфорд лично зашёл в особняк Ксавье, чтобы пожать мне руку и поговорить о делах, я понял, что пора прекращать этот цирк. Вызвал секретаря и поставил ему условие: если он и дальше хочет работать у меня, то должен бросить университет. Разумеется, его родители отнеслись с неприязнью к моему ультиматуму и всеми силами пытались уговорить сына не делать глупостей. Я неделю изводил секретаря замечаниями и придирками, оскорблял, требовал переделать одну и ту же работу, отказался от прибыльных заказов и взялся за совершенно невыгодные и неприятные. Чистюле и домашнему мальчику пришлось выкапывать полусгнившие трупы на кладбище, искать утерянные предметы в вонючей сточной канализации, сидеть почти сутки в загоне со свиньями. Я сделал всё, чтобы Берни бросил неудачника-шефа и продолжил учёбу в престижном заведении. Но спустя неделю помощник пришёл и сообщил, что отныне он больше не числится учащимся.

За годы совместной работы я мог бы много чего сказать про Берни, но единственное, в чём его нельзя было упрекнуть, так это в том, что он никогда не менял своего мнения. Так, однажды согласившись стать моим помощником, он ни разу не говорил о том, что жалеет об этом поступке. Хотя прекрасно знаю, что его до сих пор очень сильно волнует то, что он так и не доучился в университете. Теперь это уже невозможно, время давно упущено. Работа на Кая Ксавье также сказалась и на репутации в обществе, и на отношениях с родителями. Не сказать, что Лэнгфорды стали хуже относиться к сыну, ни в коем случае. Они по-прежнему рады были его видеть, но я знал, что всякий раз, когда Берни навещает родителей, нет-нет, да и вспыхивают скандалы. Ещё бы, богатый отпрыск работает за какие-то жалкие проценты, чуть ли не побирается, в то время как мог бы открыть собственную практику. Но Берни упрямо стоял на своём, что ему «есть чему поучиться у знаменитого Короля Лжи».

Вот и сейчас, когда мой секретарь взялся за поиски пропавшей сестры леди Джейн, я почувствовал, что он не отступится. И дело было не в деньгах, и даже не в том, что эта чопорная ледышка ему понравилась. Дело было в том, что Берни имел до отвращения правильное воспитание. Он был тем самым треклятым благородным принцем, который чувствовал себя обязанным спасти любую попавшую в беду принцессу. А на данный момент принцессой стала не кто иная, как леди Джейн Оллроу.

Самоходная повозка остановилась около ярко освещённого газовыми фонарями здания с изумрудной вывеской «Райский сад». Я повращал пальцами десять синнитов и кинул вознице.

Ловкий сухой мужик с выбитым передним зубом проворно схватил серебряную монетку и спрятал в карман, после чего низко поклонился и забормотал:

— Ваше высокоблагородие, а на чай не подкинете? У меня две дочки дома да жена беременная, а работа возницей так мало приносит, да больше половины прибыли приходится в машину вкладывать, чтобы не развалилась.

Я задумчиво достал два синнита из кармана и уточнил:

— А сколько приходится вкладывать в повозку, чтобы она ездила?

— Дык кристаллы топливные почти половину заработанных денег съедают, а ещё на запчасти уходит часть внушительная. Сколько точно — не скажу, я этих… процентов не знаю, не обучен.

Мужчина говорил вроде бы искренне, явных признаков лжи я не заметил, но в то же время глубоко посаженные карие глаза сияли с неприкрытой алчностью, следя за очередной серебрушкой в моей руке.

— И, наверное, каждый вечер ты в таверну наведываешься, чтобы пропустить стаканчик-другой эля?

— Хех, не без того конечно. Но кто ж не грешен в наши дни? — широко улыбнулся мужчина, демонстрируя ещё несколько дырок во рту и два золотых зуба.

— Хм-м-м… а как, говоришь, зовут твоего старшего сына?

— Так Воланом назвали, — не моргнув и глазом сообщил мужик.

Я усмехнулся, сунул монету обратно в карман и молча выпрыгнул из повозки. Терпеть не могу, когда мне лгут в лицо.

— Эй, а как же на чай? — донеслось в спину.

— Непременно. Как только отрастишь яйца и заведёшь настоящую семью, а не воображаемую.

Вслед мне понеслись ругательства, но я их уже не слушал. Толкнул массивную деревянную дверь с медными вставками и начищенной до блеска ручкой-кнобом. Ресторация встретила меня душным и влажным воздухом, несколькими рядами одинаковых квадратных столов с накрахмаленными белыми скатертями, многочисленными экзотическими деревьями и цветами в кадках. Тихая музыка граммофона смешивалась с громкими репликами гостей и превращалась в какое-то раздражающее шумное гудение. Впрочем, судя по довольным лицам посетителей, раздражало оно только меня. В нос резко ударило дикое сочетание запахов: духи и одеколоны от приторно-сладких до горьковато-мускусных, смесь сырой листовы и дерновой земли, ароматы жареной оленины с чесночной подливой и шоколадных конфет.

— Добрый вечер, господин! Рад вас приветствовать в «Райском саду». Подскажите, вы заказывали столик? Позвольте ваше пальто? Цилиндр?

Резво подскочивший метрдотель растянул губы в заученно-подобострастной улыбке, а его цепкий взгляд уже впился в мою одежду, внимательно изучая и прикидывая её стоимость. Как правило, на должность встречающего гостей ставят именно таких наблюдательных типов. Если по туалетам женщин практически сразу можно сказать, к какому слою общества они относятся, то чтобы определить состоятельность джентльменов, нужен намётанный глаз.