Король «Ледяного взрыва» - [6]

– Будешь дышать под водой. Тонкокожему хватит воздуха на полчаса. За это время мы должны доплыть до берега.

– Так ты отправляешься на материк вместе со мной? – дошло до меня.

Гробур не ответил, лишь бросил напоследок: «Не забудь, что я тебе сказал», – и скрылся за углом барака.

Меня терзала прорва сомнений и беспочвенных догадок. Но я не стал зацикливаться на пораженческих мыслях и предпочел провести оставшееся до появления кометы время, отдыхая и собираясь с силами.

Я был сильно взбудоражен, но, несмотря на это, мне удалось на часок смежить веки и вздремнуть. Разбудил меня рев сотни озверелых келебра, дождавшихся-таки своей ненаглядной кометы и теперь вожделеющих лишь крови и свежего теплого мяса. Вопли оборотней сопровождались несмолкающим грохотом, треском и яркими вспышками молний. Однако виной тому была отнюдь не непогода, как могло показаться спросонок. Гром и молнии порождались магическими барьерами сидов, окруживших бараки оборотней непроницаемой для них энергетической стеной. Сами маги рассредоточились по периметру полупрозрачного, наэлектризованного заграждения и неустанно следили, чтобы оно не ослабело. Отряд готовых прийти им на подмогу, вооруженных до зубов (а ежели быть точным – до птицеподобных клювов) наемников-тэнки выстроился чуть поодаль и не спускал глаз с разыгравшегося в лагере действа.

Мои соседи по бараку вели себя по-разному. Заключенные, что жили в Рэдис не первый год и привыкли к подобной суматохе, как ни в чем не бывало отсыпались после тяжелого трудового дня. Новички забились под одеяла и стучали зубами от страха. Самые же любопытные прильнули к окнам, разинув рты от удивления, – какое-никакое, а разнообразие в бесконечной череде унылых серых будней.

Фонари в бараке не горели, а яркие блики молний в ночи лишь ухудшали видимость, не давая глазам привыкнуть ни к свету, ни к мраку. Я подкрался бочком ко входной двери и аккуратно подергал ее за ручку. Действительно, не заперто! Приглядевшись напоследок, не следит ли кто, и не обнаружив ничего подозрительного, я приоткрыл дверь и тенью шмыгнул во двор. Не забыв, разумеется, задвинуть за собой внешний засов – для пущей надежности и во избежание ненужных попутчиков.

Добраться до скалистого северного побережья было, пожалуй, наиболее легким этапом моего бегства. Все до единого тэнки околачивались сейчас на опасном участке острова, а иначе мой анонимный освободитель ни за что не оставил бы на виду открытую барачную дверь. Прячась в тени бараков, я перебежками достиг зоны каменоломен, где было гораздо проще затеряться среди нагромождений глыб, лебедок и куч каменного отсева. Затем, спустившись с крутого берега на побережье, я обогнул ревущий и грохочущий лагерь понизу и вскоре достиг условленного места встречи с Гробуром.

Брайхорнец был уже там, на остроконечном скальном выступе, врезающемся в озеро, подобно лодочному пирсу. Гробур стоял на четвереньках у кромки воды и внимательно всматривался в глубину, словно что-то обронил и пытался отыскать потерю. Вдобавок тварь что-то без умолку бормотала на своем утробном булькающем языке. Боясь, как бы увлеченный странным занятием ящер не принял меня с перепугу за врага, я остановился у начала «пирса» и решил дождаться, когда желтобрюхий закончит шептаться с озером и сам обнаружит мое присутствие. Однако не успел я перевести дух, как Гробур меня окрикнул:

– Подойди!

Доносившийся из лагеря гвалт вынуждал нас общаться в полный голос, но вряд ли наш разговор был слышен в радиусе более десяти шагов. Треск молний, удары грома и рев келебра заглушали в округе все прочие звуки.

Я приблизился, но ящер не счел нужным объяснять тонкокожему суть своих действий, лишь приказал:

– Стой здесь и никуда не отлучайся.

После чего продолжил свое невразумительное бормотание. Судя по интонации, Гробур кого-то настойчиво звал. Но утверждать это наверняка я бы, конечно, не стал.

Прошло не меньше пяти минут, прежде чем компаньон прекратил испытывать мое любопытство и поднялся с камней. Напоследок он ненадолго окунул в воду голову и вроде бы как прислушался, не отзывается ли кто на его пространную просьбу.

– Чем это ты занимался? – не выдержал я, хотя и не был уверен, что Гробур снизойдет до объяснений. Но, вопреки ожиданиям, он все же ответил:

– Призывал одного из Предков Карадора. Просил прощения за беспокойство и узнавал, согласится ли Предок нам помочь.

– Погоди-ка, – оживился я, – но ведь насколько мне известно, вы – ящеры – имеете право обратиться к своим Предкам лишь раз в жизни. И только в случае крайней нужды. Неужто Карадор подарил тебе свою единственную возможность покинуть Рэдис? А вдруг Анадор еще улыбнется ему и даст шанс на спасение?

– Карадор стар, болен и очень скоро умрет, – ответил Гробур. – Какой ему смысл устраивать для себя побег, после чего последует неминуемое ужесточение режима и множество наших братьев, осужденных на сто тысяч и более блоков руды, лишатся последней надежды вернуться в Брайхорн. Мой владыка поступил воистину справедливо, и мы с тобой будем всю жизнь обязаны ему за это.

– Ладно, предположим, тебе удалось докричаться до Предка, – не отставал я, в глубине души согласившись с компаньоном, что Карадор и впрямь проявил немыслимое для желтобрюхого благородство. – Как же он прорвется к острову сквозь Колпак Палача? Утверждают, будто этот защитный экран простирается от небес до дна озера и даже головастику не проскочить внутрь его.