Король детей. Жизнь и смерть Януша Корчака - [85]

Семилетки в другом классе заранее узнали от своих воспитательниц, что пообедать с ними придет важный гость, такой же знаменитый, как английский верховный комиссар. Двадцать семь пар глаз робко наблюдали, как Корчак вошел и занял место за учительским столом. Двадцать семь юных фигурок застыли, еле осмеливаясь дышать. Чтобы немножко расшевелить их, Корчак сделал мальчику, сидевшему совсем близко от него, знак, чтобы он обернулся, и незаметно забрал у него тарелку с тефтелями. Мальчик тут же заподозрил своего соседа, и вскоре голоса зазвучали громче, а кулачки были сжаты. И в тот момент, когда должна была вспыхнуть драка, Корчак с великолепным чувством времени предъявил исчезнувшую тарелку. Напряженность исчезла, двадцать семь детей залились смехом и с этой секунды перестали стесняться и бояться.

Каждый второй вечер взрослые обитатели кибуца, как ни были они усталы, собирались в столовой, чтобы послушать лекцию знаменитого педагога из Варшавы о ребенке. Он стоял перед ними, слегка горбясь, в расстегнутой у ворота рубашке с короткими рукавами, с кожей, облезающей от солнца, и скромно утверждал (с помощью переводчика на иврит), что он, незнакомый с их языком и обычаями, не сможет дать ответа на многие вопросы, которые они ему задавали со дня его приезда.

Эти беседы включали его обычные темы: структуру детских снов, наследственность, питание, типы детей, варианты неспособности к обучаемости, детскую сексуальность и задачи воспитателя. Необходимость уважения к ребенку была таким постоянным рефреном, что годы и годы спустя кибуцники повторяли пять заповедей, оставленных им Корчаком. Любить ребенка вообще, а не только своего собственного. Наблюдать ребенка. Не давить на ребенка. Быть честным с собой, чтобы быть честным с ребенком. Познать себя, чтобы не воспользоваться своим преимуществом над беззащитным ребенком.

Каким бы поздним ни был час, некоторые родители обязательно задерживались, чтобы расспросить, как лучше всего руководить Домом детей. Эйн-Харод принадлежал к немногим кибуцам, где дети с первого класса ночевали дома, а не в Доме детей. Но по-прежнему остался нерешенным вопрос, кому следует поручать надзор за детскими группами в течение дня: получившим специальное образование воспитательницам или любым женщинам, которые предложат свои услуги. Фейга настаивает, что забота о детях должна поручаться профессионалам. А что думает доктор?

Корчак ответил, что в идеале в Доме детей должны работать не только женщины, но и мужчины (эта идея развития не получила), но лучше заручиться несколькими специалистами по надзору за детьми, чем озадачивать малышей предпочтениями каждой добровольной опекунши. Крайне важно, кроме того, согласовывать правила родительского дома с правилами Дома детей, чтобы не запутать ребенка.

Не в силах удержаться от небольшой проказы, он приберег свой самый важный совет — с дозой юмора в каждом пункте — для письма в кибуц, которое должно было быть прочитано после его отъезда.

Понимая, как вы недовольны тем, что дети постоянно опаздывают в школу, дозвольте мне предложить пять решений этой проблемы.

1) Поместите в каждой комнате по петуху на насесте. Когда петухи закукарекают, дети проснутся. Если не подойдет, я рекомендую:

2) Стрелять из пушки, но, если, проснувшись, дети будут идти так медленно, что все равно опоздают, я рекомендую:

3) Опрыскивать их холодной водой с аэроплана. Но если им это будет чересчур приятно, я рекомендую:

4) Записывать имена опоздавших. Но если дети не придадут этому значения, поскольку все их и так знают, я рекомендую:

5) Поместить список в большой городской газете. Но дети ведь могут сказать: «А нам все равно, там нас никто не знает!» И так далее.

Если эти советы не встретят вашего одобрения, я рекомендую, чтобы кто-нибудь посоветовал что-нибудь получше.

Даю согласие на то, чтобы письмо это было вывешено на доске объявлений при условии, что члены кибуца добавят к нему следующее заявление: «Мы никогда никуда не опаздываем и хотим, чтобы наши дети следовали нашему примеру».

Во время трех своих коротких недель в Эйн-Хароде Корчак часто под вечер сидел с Библией на коленях под недавно выращенными пальмами, ожидая, чтобы через горы со стороны Хайфы повеял бриз, что случалось нечасто. Он знал, что гора Гилбоа (Гелвуйская) стала бесплодной после того, как Давид проклял ее — там Саул пал на свой меч от горя, когда филистимляне сразили Ионофана. Давид, о чьем детстве он намеревался написать, скорбел: «Как пали сильные, погибло оружие бранное!» Древняя история теперь переплеталась с современной, многие основатели кибуца пали на этой же самой земле.

Как-то утром до зари Корчак, светя себе фонариком, прошел две мили по каменистому склону до кладбища кибуца. Сопровождавший его сапожник показал ему памятники, поставленные Иосифу Трумпельдору и другим, погибшим в сражениях с арабами и ставшим легендарными героями. Корчак расстроился, обнаружив, что многие погребенные там остались неназванными. «Это попрание справедливости: некоторых будут помнить, а других — нет», — сказал он и взял горсть земли этого кладбища забытых первопоселенцев, чтобы увезти ее в Польшу.