Король-четверг - [4]

 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

…Дверь захлопнулась, прервав неподвижный молчаливый шабаш.

С той поры носил король на груди подарок феи. И все вокруг заметили перемену в нем — гораздо милостивее стал он к своим подданным, только все смотрел пристально на женщин вокруг, ожидая, не поразит ли его страсть… Но не находил среди придворных дам ту, единственную…

И вот однажды, проезжая после охоты берегом речки, увидел девушку простую, что белье полоскала поутру — и дрогнуло его сердце, забилось бешено, так что голова закружилась и не смог он более в седле держаться. Увидя ту беду, подбежала девушка, помогла сойти с коня, но тут… Ай! Обожгла обо что-то руку. А на груди у короля, как уголь, пылает талисман! Поцеловал король ее руку и предложил стать его женой. Смутилась красавица, как так — она ведь не знатного рода! Но опьяненный незнакомым доселе чувством, король отмел все возражения — только одно было важно — мил ли он ей? А как не понравиться такому кавалеру — девушка и глаза опустила, и заалела, как маков цвет.

Скоро сладили свадьбу — и недели не прошло. В воскресенье съехались гости, и пир был такой, каких уже нет сейчас…

Время остановилось. Земной рай для трехсот влюбленных пар вбирал в себя прозрачный свет солнца и пульсировал огромным горячим сердцем в лазури океана, среди белой пены и взбаламученных волн. Казалось возможным, что кто-то нарочно собрал их здесь, чтобы только полюбоваться — так гармонично было это сочетание ликующей природы и ликующих людей. Смех и плеск, тонкое пение пальм на ветру, стеклянный перезвон белых песчинок — над островом словно звучала песня, легкая и бездумная. Любовь царила здесь — открытая, доверчивая, всегда готовая разделить счастье со всеми — ничего, кроме счастья, не знала она в упоении первых дней…Прогулки, купание, долгие ночные разговоры и шутливые споры, порывы страсти, радость молчания вдвоем… Сборища с музыкой и танцами, улыбки встреч и расставаний, всеобщая эйфория беззаботности — казалось, сам воздух пьянит в этой обители любви.

Бесшумная, хорошо отлаженная машина комфорта не давала сбоев, обеспечивая счастливчикам уютные домики, пищу, развлечения… И лишь одно условие требовалось выполнить, заплатить мизерную плату за все — носить маленький серебристый кружок на сердце. Вскоре (несколько дней? часов? лет?) его перестали замечать, привыкли к обязательной, хоть и надоевшей детали… Но тень серого человека незримо осеняла остров.

Весь народ собрался поглазеть на свадьбу — громко восхищались красотой невесты, угощением да пышностью, с какой торжество справляли — когда еще такое увидеть доведется! Вот закончился пир, ночь настает — ведет король свою возлюбленную в покои дворцовые, в опочивальню — глядит, насмотреться не может…

Сколько времени прошло? Никто не мог бы сказать — никто не следил за бессмысленным чередованием суток. Кому это нужно — ведь душа переполнена совсем другим, и не до времени… Прекратились веселые празднества и танцы, игры и прогулки шумными компаниями… Не слышно стало смеха — но никого это не тревожило, настолько естественным все казалось…

…В последнее время Рон чувствовал себя удивительно, словно потерял вес и перемещался лишь напряжением мысли, как во сне. Казалось, еще немного — и он полетит. Все вокруг вызывало радость, все хотелось любить… Но больше всего, конечно, Илку. Илка… Одно это имя наполняло блаженством. Она была с каждым днем все ближе — и в то же время отдалялась все дальше, в какие-то надзвездные выси — у Рона не находилось слов, чтобы выразить это свое чувство, но… Эта красота исторгала слезы. Она словно светилась. Свет, свят… Святость. И он поклонялся ей, как святой.

…А на груди его сияет рубин волшебный! И любил король свою молодую жену все сильнее и сильнее, но все мало было ему этой любви (и кому из людей любви бывает довольно?) И все ярче разгоралась рубиновая звездочка…

…Они не разговаривали — они уже не могли оторваться друг от друга, не замечая ничего вокруг — они остались в этом мире вдвоем, и существовали только друг для друга. Неистовая, яркая, как вспышка молнии, страсть сжигала их души — это нахлынуло и унесло с собой…

…Вот минул день со дня свадьбы, вот второй пошел — без ума король от своей молодой жены, не отходит от нее ни на шаг. Забыли они о празднествах, в их честь устроенных, и о придворной знати, во дворце ожидающей, и к обеду не выходят, голода не чувствуя, словно бы неведомая сила вливается в них от любви великой…

…Нестерпимое рентгеновское пламя высвечивало каждую черточку этого лица. Рон бездумно, заворожено глядел на него, лишь глядел… Ничего не надо больше — только видеть лицо возлюбленной, бесконечно изменчивое, во влажном блеске глаз и губ, и матовом сиянии нежной кожи… Но багровый туман застилал глаза, и они вновь сливались в объятиях, стискивали друг друга, словно в смертной тоске потери…И боль, вызванная этим, стократ усиливала наслаждение. Остановиться… невозможно — в голове словно били огромные куранты, тело сотрясалось в судороге какого-то дьявольского экстаза — ни одной мысли не возникало в мозгу, захваченном волной непосильной любви…