Король Артур и рыцари Круглого стола - [2]
Творение Мэлори пронизано требованиями и ритуалами рыцарского кодекса, сложившимися в XII в. идеалами воинской доблести. К примеру, король Артур лично участвует в битве, ибо в ту пору хорошим правителем считался правитель-полководец и воин. Если монарх угоден Богу, Господь пошлет ему победу в сражении. Таков закон жизни. Вести армию в бой было одной из главных привилегий и обязанностей владыки, поскольку в ту пору войны не прекращались. И в эпосе Мэлори рыцари все время заняты осадами и битвами. За любой клочок земли идет спор, ни одна корона не держится прочно на голове. Все, таким образом, зависит от воинской доблести.
Средневековый вельможа воспитывался на примерах отваги и доблести. Юный паж, непременный участник рыцарских приключений у Мэлори, всегда — отрок благородного происхождения. Он воспитывается в большом замке, служит своему господину и учится владеть оружием. Его заветная мечта — стать рыцарем, лучше всего на поле боя. Обычно в рыцари посвящали в возрасте двадцати одного года, это было нечто вроде повторного крещения. Перед обрядом юноша совершал ритуальное омовение, приносил обет целомудрия, постился до заката, а ночь проводил в молитве. На рассвете он исповедовался в грехах, шел на мессу и принимал причастие. Затем он опускался на колени перед своим «крестным» и клялся соблюдать законы рыцарства и защищать добродетель всех женщин, он также провозглашал, что «будет говорить правду, помогать беззащитным и угнетенным и никогда не повернется спиной к неприятелю». Звание рыцаря давало не только духовные, но и материальные преимущества. Генрих III[12] запретил помещать рыцаря, арестованного за долги, в общую темницу, и хотя его собственность могла быть конфискована, боевой конь оставался неприкосновенным.
Рыцарство представляло собой уклад, в котором законы чести отодвигали на второй план понятия права и справедливости. Например, ведение осады регулировалось сложными правилами и предписаниями, соблюдались определенные принципы обращения с пленниками, полагалось уважать послов и соблюдать все пункты договора. Во время войны рыцари щадили жизнь и свободу других рыцарей, преспокойно вырезая простой народ вкупе с женщинами и детьми. В повествовании Мэлори никто не проливает слез над участью крестьян и пастухов. Этот писатель-аристократ свободен от сентиментальности Чосера[13] и Ленгленда.[14] В таком контексте и следует понимать пространные описания состязаний и турниров у Мэлори: это ритуальные сражения со своим кодексом и системой ценностей. В них участвовали отряды хорошо обученных рыцарей, действие разворачивалось на большом участке земли, то есть турнир во всем походил на настоящий бой, с той оговоркой, что спешенный рыцарь удалялся с поля, оставив своего коня и оружие победителю. К XV в. турниры превратились в режиссированное зрелище, демонстрацию основных приемов и принципов боя. Честолюбивые молодые люди могли таким образом испробовать свои силы.
Сюжет о поисках святого Грааля показывает, что рыцарство неразрывно связано с идеалами и чаяниями христианства; собственно, оно и зародилось в первые крестовые походы, когда рыцари под знаменем креста выступили против неверных. Рыцарь-крестоносец должен был приуготовиться с помощью молитв, поста и бодрствования. Христианское войско считало себя не только солдатами, но и паломниками. Складывались культы святых — покровителей воинов, таких как святой Георгий[15] и святой Виктор[16], религиозные ордены храмовников и госпитальеров предлагали объединить рыцаря с монахом. От рыцаря тоже требовались набожность и целомудрие, образцом рыцарства был, разумеется, сэр Галахад, чье целомудрие так трогательно воспето в книге Томаса Мэлори. Но вместе с тем рыцарство признавало и кодекс куртуазной любви, прославлявший женщину как источник чести и добродетели. Рыцарь сражался за свою даму, любовь к ней делала его сильнее и отважнее. Ланселот и Гиневра, Тристрам и Изольда принадлежат к числу самых знаменитых влюбленных пар мировой литературы, им посвящены многие страницы «Смерти Артура». Подобно платонической любви в античной культуре (та, как правило, связывала между собой героев-мужчин), куртуазная любовь была тенью или эхом небесной гармонии.[17]
Оба кодекса — рыцарства и куртуазной любви — одинаково далеки от повседневного житейского опыта, особенно для того времени, когда Мэлори взялся за перо. К XV в. английские рыцари утратили прежнее значение основной боевой единицы, они теперь чаще предводительствовали в Парламенте, чем на поле боя. И этим, опять же, можно объяснить свойственную повествованию Мэлори печаль: он славит рыцарство и куртуазную любовь в то самое время, когда они уже близятся к закату.
По словам самого автора, его великий эпос составлен на основе нескольких «старинных книг». Эти «старинные книги» представляли собой
