Короб мыслей - [12]

Шрифт
Интервал

154

Любовь может возбудить взаимность из сожаления, даже согласие из тщеславия. Но и то, и другое преходяще, так как даже и настоящая взаимная любовь не вечна.

155

Ношение военными мундира, начиная с офицерских чинов, вне исполнения ими служебных обязанностей является обособленностью от остального общества и оно не имеет никакого логического обоснования. Если бы и все штатские носили мундиры, смотря по роду их занятий? Это ставит военных выше остальных людей. Такое уничижение штатских ничем не объяснимо, в особенности со времени введения всеобщей воинской повинности. В Англии, Франции, Америке и т. д. ношение мундира принято только при исполнении служебных обязанностей, но уважение к военным, тем не менее, там от этого ничуть не страдает.

156

Мне всегда жаль барышень, которые должны идти на должность воспитательницы (гувернантки). Это тяжелый и неблагодарный кусок хлеба. Первой заботой такой девушки должно быть стремление приобрести расположение воспитанников, чем она возбуждает ревность матери. Если она молода и хороша собой, то возбуждает ревность жены. Если в доме есть взрослый сын, то она возбуждает подозрение родителей: не желает ли она пленить его своим кокетством и т.д. В лучшем случае, если она благополучно минует все препятствия, она все равно увольняется после известного промежутка времени с тем, чтобы на другом месте опять встретиться с теми же камнями преткновения.

157

Мужчины редко едят сырые фрукты. А те, которые это делают, бывают обыкновенно мягкого характера. Женщины охотно едят сырые фрукты и преимущественно яблоки.

158

Существовали известные тираны, смерть которых оплакивалась частью народа. Были и любимые монархи, проклинавшиеся после их смерти частью народа. Абсолютно правильная оценка властелинов очень затруднительна. Немецкая пословица: "Was dem Einen recht ist, ist dem Andern billig"* кажется мне совершенно неверной.

159

Двадцатилетний юноша умирает от чахотки. В тот же момент в соседнем саду семидесятидвухлетний старик играет в лаун-теннис. "Пути провидения не исповедимы" - я это хорошо знаю, но все же мне хочеться молиться о какой-нибудь другой логике.

160

Природа имеет формы, но в ней нет ограничительных условностей, рамок. Искусство же не может их не иметь: сцена - для драмы с ее актами, рама для картины, части - для симфонии и т. п. Поэтому неограниченный реализм в искусстве превращается в нечто ненатуральное.

161

Девушка, смотрящая из окна на улицу, представляется мне птичкой, выглядывающей из клетки. Клетка девушки - ее девичье состояние.

162

Каким образом человек - существо, у которого желудок играет самую важную роль, и у которого в случае расстройства желудка исчезают все мыслительные и жизненные силы, - может быть высшим существом? (Ведь мы охотно называем красивую женщину ангелом, только для того, чтобы забыть, что она тоже имеет желудок). Питание и отброс пищи - это такие функции, которые, если они совершаются у человека правильно, настолько его удовлетворяют, что он не бывает ни революционером, ни анархистом, ни атеистом, ни пессимистом, ни социалистом и т. д., а остается живым существом и ничем другим быть не стремится. Величайшей заботой правителей, в смысле самосохранения, должно было быть стремление не иметь в своей стране ни одного голодного. И если бы те многочисленные миллионы, которые они употребляют для военных целей, употребили для этой цели, они могли бы более беззаботно развивать свое могущество, даже свой произвол. "Panem et circenses" для правителей гораздо важнее, чем "Мene, Tekel...".

163

Table d'hote производит на меня всегда угнетающее впечатление, хотя бы я и сам принимал в нем участие. Все это жевание, глотание и проглатывание старыми и малыми, красивыми и безобразными мужчинами, женщинами и детьми представляет собою нечто весьма неэстетическое (я даже не люблю видеть голодную еду существа, мне симпатичного - женщины или девушки). И беспрерывная всеобщая болтовня мне тоже невыносима.

164

Странно, что для ненависти и для мстительности тоже необходима сила характера.

165

Милитаризм в своих целях, основаниях и средствах настолько односторонен и абсолютен, что он аннулирует всякое другое мышление. А так как он поглощает самую свежую, сильную и здоровую часть мужского населения, то прогресс цивилизации (не даром это понятие соединено со словом "цивильный", "штатский") при таких условиях весьма грустный. Военным принципы прививаются "по приказам"; свободное мышление, рассуждение, выбор - почитаются преступлением. На войне такая дисциплина еще необходима, но так как, к счастью, война бывает исключением, то вследствие всего сказанного большая часть мужского населения за мирное время делается немыслящей.

166

Отчего же за неисчислимые тысячелетия ни один умерший вновь не объявился на земле с того света - будь то с неба или ада, - чтобы нам, убогим, поведать хотя бы самую малость о загробном мире в утешение или предостережение? Ведь это было бы наиболее легким способом сделать нас лучшими, чем теперь.

167

Правительства напрасно допускают развитие социалистического вопроса снизу вверх. Этот вопрос настолько важен и в своих последствиях настолько непредсказуем, что государства должны, в своем собственном интересе, основательно его изучить и уметь им управлять, если они не желают быть увлечены во всеобщую общественную катастрофу или, по крайней мере, в полный общественный переворот. Хорошо ли это, дурно ли - кто может это окончательно решить теперь?! Во всяком случае, характер этой эволюции лавинообразный, и едва ли придется долго ожидать ее наступления.


Рекомендуем почитать
Княжнин, Фонвизин, Крылов

Три русских писателя: Яков Княжнин (1740—1791), Денис Фонвизин (1745—1792) и Иван Крылов (1769—1844). Годы их противления пришлись на конец XVIII века. Их произведения схожи, тогда как признание различается. Все они тяготели к переводной литературе, черпая из неё вдохновение и адаптируя сюжеты. Если Княжнин и Фонвизин не удостоились почёта при жизни (не пришёл он к ним и после смерти), то Крылов вовремя успел понять, встретив XIX век в качестве иначе смотрящего на действительность.


Кроссовки. Культурная биография спортивной обуви

Кроссовки давно стали не только феноменом современной моды, но и феноменом современной культуры, привлекательным и противоречивым одновременно. Книга историка спортивного дизайна и журналиста Екатерины Кулиничевой представляет собой попытку посмотреть на историю этого вида обуви не через историю брендов и моделей, а через ту роль, которую спортивная обувь играла и играет в культуре, через ее «культурную биографию», которая во многом определяет наше отношение к этому предмету гардероба. Именно эта биография находится в фокусе внимания автора.



Непарадный Петербург. Наследие промышленной архитектуры

Предлагаемая книга посвящена ценной хотя и наименее известной области архитектурного наследия Санкт-Петербурга. В ней автор, продолжая свои многолетние исследования, подробно рассматривает процессы архитектурного развития ряда предприятий, сыгравших важную роль в развитии отечественной индустрии. Задача – расширить привычные границы представлений о петербургской архитектуре, формирующей наряду с классическими ансамблями неповторимый облик северной столицы. Особую актуальность освещение уходящих страниц истории приобретает в связи с переменами, происходящими при изменении функционального профиля многих исторических комплексов.


Тайна невидимых шедевров

Книга посвящена творчеству выдающихся мастеров-микроминиатюристов, создателей всемирно известных невидимых простым глазом уникальных творений. Написанная на основе личного общения автора и переписки его с мастерами-микроминиатюристами, изучения и обобщения огромного числа разрозненных публикаций об их творчестве, книга дает возможность читателям, особенно молодым, не только познакомиться с редкостным мастерством, но и заимствовать опыт виртуозной техники, терпеливой, творческой работы. Такая книга издается впервые.


Модное восхождение. Воспоминания первого стритстайл-фотографа

Билл Каннингем — легенда стрит-фотографии и один из символов Нью-Йорка. В этой автобиографической книге он рассказывает о своих первых шагах в городе свободы и гламура, о Золотом веке высокой моды и о пути к высотам модного олимпа.