Корни тамариска - [81]

Перед распространением христианства анатолийские религии отдавали предпочтение богиням плодородия. Исключение, может быть, составляли хетты, у которых главные боги были мужчины. В Северо-Западной Анатолии фригийцы поклонялись великой богине Кибеле, на юго-западе она сливалась с Артемидой — Дианой, главный храм которой находился в Эфесе.

Христианство появилось в Анатолии в крупных городах, а затем распространилось по всей стране. Одна из легенд утверждает, что дева Мария и Иоанн-апостол переселились под Эфес, где Мария скончалась. Место ее могилы в «чудесном сне» открылось в прошлом веке одной немецкой монашенке, и католическая церковь поспешила освятить и «могилу» и «домик» девы Марии. Другая легенда утверждает, что апостол Петр собрал группу христианских последователей недалеко от Антиохии (современная Антанья), где находится сейчас пещерная церковь святого Петра, якобы старейшая церковь в мире.

Семь церковных соборов, которые признают и католики и православные, состоялись на территории нынешней Турции. Именно в них принималась христианская догматика. Некоторые исследователи выдвинули смелую гипотезу, предположив, что особое поклонение, которым окружена дева Мария у католиков, вытекает из культа анатолийских богинь плодородия. Одна из основ церковной догматики — божественное происхождение материнства — была принята в Эфесе, где стоял когда-то храм Артемиды.

Когда попадаешь на Средиземноморское, или Эгейское, побережье, которое называют «бирюзовым ожерельем Турции», то понимаешь, почему сюда рвались завоеватели на протяжении истории. Для кочевника Анатолийского плато, причерноморских степей, переднеазиатских пустынь эти земли казались благословенным краем, где реки текут молоком и медом. Долины плодородны и ухожены, горы с мягкими очертаниями покрыты кудрявым низкорослым лесом или травой. Пирамидальные тополя, кипарисы и грецкий орех разбросаны среди полей. Виноградники, оливковые и апельсиновые рощи, плантации хлопчатника тянутся на сотни километров.

На побережье — запах йода, смолистых пиний, лавра, кипариса. Глаз не устает любоваться всеми оттенками синего и голубого цвета в море, рыжими, кирпичными, грязно-бордовыми скалами, сероватой зеленью оливковых деревьев, густой, глубокой — бананов, желтоватой — кукурузных полей, пыльной, блеклой — хлопчатника. В Турции есть богатство, которое никогда не истощится, — тысячи километров побережья, солнце, море. Скользящие по воде яхты и фелюги вызывают сладкую тоску. Лагуны, острова и протоки Айвалыка, Фетхие, Мармариса, Бодрума напоминают Вуоксу и выборгские шхеры, но с теплым, праздничным морем. И все это — в сочетании с богатейшими коллекциями памятников. Их так много, что, бывало, наткнешься на какую-нибудь крепость, лезешь в толстый справочник и обнаруживаешь, что ей уделено пять строк. Или где-нибудь у Силифке в горах Тавра стоит на пустом месте дорожный указатель с буквой «Р» и надпись: «Здесь парковал своего коня Фридрих Барбаросса». Рыжеволосый германский император Священной Римской империи утонул в реке Гёксу в конце XII века во время третьего крестового похода, а его войско разбежалось.

Трогаешь рукой мраморные ступени театра в Аспендосе и невольно думаешь, что они лежат здесь уже восемнадцать столетий. Лишь перечисление важных событий истории наполнило бы тома. Эти камни… Нет, не просто камни, а единственный сохранившийся в почти нетронутом виде античный театр на двадцать тысяч мест. В нем до наших дней дают представления, и акустика такая, что слова, негромко произнесенные на сиене, слышны в последнем ряду.

Снаружи линии театра не очень изящны. Они оставляют впечатление массивности, солидности, но внутри пропорции безукоризненны. Театр построили жители города Аспендоса. В те дни река, на которой он стоит, была судоходной вплоть до его стен, и он конкурировал с портами Силе и Антальей.

Я окинул взглядом ряды, галерку, сцену, закрыл глаза и попытался представить себе публику тех дней, ее мысли и страсти. Древние греки выработали философию жизни и житейскую философию, создали свой общественный строй, уклад быта, свои понятия о добре и зле. Они обрели неукротимое стремление превращать города, где они жили, в произведения искусства. Они строили храмы, библиотеки, театры, бани, наряду с ними — общественные туалеты и публичные дома. Греческая мысль и эстетика оплодотворила эллинизированный Восток, Рим, а затем и всю Европу. Глядя на величественные развалины первых веков до нашей эры, понимаешь, что за взрывом греческой цивилизации при Александре Македонском стояла мощная материальная база.

В музеях побережья — античные скульптуры. Выразительность человеческого тела, язык мускулов и поз доведены до совершенства. А скульптурные портреты… Нежность, гордость, мудрость, надменность, похоть, жестокость, скупость, лукавство, усталость изваяны с магической силой. Каков резец! И это два тысячелетия назад! Недаром один из великих воскликнул: «Искусство творили древние греки, а мы — лишь эпигоны!» Великий просто утрировал свое восхищение. Он знал: искусство неисчерпаемо и в формах, и в содержании.