Корни Иггдрасиля - [139]

Рано утром, прежде чем люди проснулись, Хрейдар поднимается и кричит:

— Проснись, брат! Немного ведает спящий. У меня есть новости. Я слышал только что странный шум.

— На что он был похож? — спрашивает Торд.

— На звериный рев, — говорит Хрейдар, — и очень громкий, но я не знаю, что это был за шум.

— Не придавай этому большого значения, — говорит Торд, — должно быть, то был звук рога.

— А что он значит? — спрашивает Хрейдар. Торд отвечает:

— Может трубят на сходку, а может, корабль спускают.

— А что значит «сходка»? — спрашивает Хрейдар.

— Там решают все спорные дела, — говорит Торд, — и обсуждают то, что конунг считает нужным обнародовать.

— А конунг сейчас может быть на сходке? — спрашивает Хрейдар.

— Конечно, — отвечает Торд.

— Тогда я оправлюсь туда, — говорит Хрейдар, — потому что первым делом хочу я придти в такое место, где можно увидеть как можно больше людей сразу.

— Нет у нас с тобой согласия, — говорит Торд. — Мое мнение, что лучше тебе держаться подальше от таких мест. Я идти туда не собираюсь.

— Не то ты говоришь, — отвечает Хрейдар, — мы оба должны пойти. Хоть тебе и кажется, что мне не стоит идти одному, но тебе не удастся отговорить меня от этого.

Хрейдар убегает, а Торд видит теперь, что придется идти, и отправляется вслед за Хрейдаром, а тот прибавляет шагу, и между ними большое расстояние. Когда Хрейдар увидел, что Торд идет медленно, он сказал:

— Что и говорить, плохо быть небольшого роста, когда не можешь взять силой. При этом, правда, можно быть быстроногим, сдается мне, однако, что к тебе это не относится. И ты не стал бы хуже, если бы ты был менее красив, но зато ходил как все люди.

Торд ответил:

— Не думаю, чтобы моя слабость доставляла мне больше неприятностей, чем тебе твоя сила.

— Так давай сожмем друг другу руки, чтобы испытать их силу, брат, — говорит Хрейдар.

Они так и делают и идут еще некоторое время. И вот у Торда онемела рука, и он ее вырывает: нелепым кажется ему держаться за руки с Хрейдаром. Тогда Хрейдар прибавляет шагу, останавливается на пригорке и осматривается. Он видит место, где собралось множество народу. Торд подходит и говорит:

— Будем держаться вместе, брат.

Хрейдар так и делает.

И когда они прибыли на тинг, многие узнали Торда, хорошо его встретили и доложили о нем конунгу. Торд тотчас же предстал перед конунгом и приветствовал его, и конунг милостиво ответил на его приветствие. Когда братья пришли на тинг, они сразу же расстались, и Хрейдара стали таскать за одежду и толкать. Он много болтал и смеялся, и всем казалось куда как забавно задирать его, так что он насилу мог пробиться среди обступивших его людей.

Конунг стал расспрашивать Торда о новостях и потом спросил его, не приехал ли с ним кто-нибудь, кого он хотел бы представить ему.

— Со мной в плавании был мой брат, — говорит Торд.

— Это, должно быть, хороший человек, — говорит конунг, — если он похож на тебя. Торд говорит:

— Не похож он на меня.

Конунг сказал:

— Однако он все же может быть хорошим человеком. А в чем вы больше всего несхожи?

Торд сказал:

— Высок он ростом, безобразен он и совсем неказист. Сильный и незлобивый это человек.

Конунг сказал:

— Наверно у него все-таки немало достоинств.

Торд говорит:

— Не славился он умом, когда был молод.

— Меня больше интересует, — говорит конунг, — как сейчас обстоят дела. За собой-то он следить может?

— Не во всем, — говорит Торд. Конунг сказал:

— Зачем же ты взял его из дому?

— Государь, — говорит Торд, — мы владеем всем поровну, но ему нет никакого проку от имущества, торговыми делами он не занимается, он просил только одного — поехать со мной за море, и мне показалось несправедливым отказать ему в этом, раз уж он дает мне всем распоряжаться. И мне подумалось, что встреча с вами принесла бы ему удачу[497].

— Я хотел бы его видеть, — говорит конунг.

— Так и будет, — говорит Торд, — но теперь он куда-то запропастился.

Тогда конунг посылает за ним. И когда Хрейдар слышит, что конунг хочет его видеть, то он идет, задрав нос и не разбирая дороги, ведь ему было непривычно, что конунг ищет с ним встречи. Одет он был так: на нем были штаны до щиколоток[498] и серый плащ. И когда он предстает перед конунгом, то падает на колени и приветствует его. Конунг отвечает ему, смеясь:

— Если у тебя ко мне есть дело, то говори прямо, чего ты хочешь. Ведь и у других есть нужда поговорить со мной.

Хрейдар говорит:

— Мое дело, думаю я, очень важное. Я хотел на тебя посмотреть, конунг.

— Ну и как, доволен ты, — говорит конунг, — тем, что меня видишь?

— Конечно, — говорит Хрейдар, — но не уверен я в том, что рассмотрел тебя как следует.

— Так как же нам быть? — говорит конунг. — Может, ты хочешь, чтоб я встал?

Хрейдар отвечает:

— Пожалуй, — говорит он. Поднявшись, конунг сказал:

— Ну, теперь я думаю, ты меня можешь хорошо рассмотреть.

— Не совсем хорошо, — говорит Хрейдар, — но почти.

— Может быть ты хочешь, — говорит конунг, — чтобы я снял плащ?

— Конечно, я этого хочу, — говорит Хрейдар. Конунг сказал:

— Мы должны прежде это дело обсудить. Вы, исландцы, большие выдумщики, и мне не хотелось бы допустить, чтобы ты это обратил в насмешку, хочу я этого избежать.