Кормилец - [64]

– Да.

– Когда в последний раз вы видели свою дочь?

– Во вторник, в половине восьмого, когда уходил на работу.

Следователь подался поближе к монитору и указательным пальцем правой руки начал тыкать в клавиатуру.

– Накануне у вас не было ссор, обид?

– Нет.

– Кто-то может подтвердить, что с восьми до двенадцати вы находились на работе?

Игорь приподнял брови и потер заросший подбородок.

– Коллеги. Больные. Вам нужны фамилии?

– Нет. Пока нет. Просто запишу «Коллеги и пациенты». Не подумайте, что я к чему-то клоню. Просто отрабатываю обычную схему. Чаще всего преступник бывает знаком с жертвой. К тому же ваша девочка – приемная. В таких ситуациях мы всегда начинаем с родителей.

Он замолчал и перевел взгляд с экрана на Игоря.

– С вами все в порядке? Как вы себя чувствуете? – спросил Кононов.

– Нормально.

– А выглядите скверно. Даже для сложившейся ситуации. Ладно. Вернемся к делу. Я уже спрашивал, но хочу, чтобы вы подумали еще раз. Накануне исчезновения детей вы не замечали ничего необычного? Чего-нибудь, что происходило не так, как всегда.

Странного… Да только странное и происходило. Но если Игорь изложит все свои наблюдения, за дальнейшими событиями ему придется следить из окна дурдома.

– Ничего, кроме того, о чем я вам уже говорил.

– Ну, может быть, машина какая-то долго под окном стояла, или кто-то несколько раз звонил с незнакомого номера, или еще что-нибудь?

Утренний телефонный разговор наверняка заинтересовал бы Кононова. И Солодовникову они бы без труда отыскали. Хотя что ее искать? Комната двадцать восемь в гостинице «Уют» на месте общежития литейно-механического завода. Но если бы детей похитила Солодовникова, наверняка она захотела бы сохранить разговор в тайне. Или, может быть, она уверена, что Игорь будет молчать обо всем, что связано с Деревом счастья. Тогда один-ноль в пользу команды «Полоумные бабки».

– Нет.

– Может быть, дети вели себя странно?

– Да нет, все было как обычно.

Вытянутый палец следователя трижды клюнул клавиатуру.

– А я вот столкнулся со странностями, когда начал прорабатывать вас, Игорь Андреевич. – Кононов прищурился и поднял взгляд. – Я пробил вас по базе. Ни судимостей. Ни административных взысканий. Восемь штрафов ГИБДД за двадцать шесть лет водительского стажа. Можно сказать, образцовый гражданин. Ничего интересного, за исключением одного эпизода четырнадцатилетней давности. Сейчас, с учетом вновь открывшихся обстоятельств, вас бы судили. А тогда вы отделались выговором с последующим увольнением. Я имею ввиду того маньяка, которого вы выпустили из больницы. Его поймали четыре года назад, и он повесился в камере следственного изолятора за день до вынесения приговора. Сурового приговора, надо думать.

Рот и карманы вашего бывшего пациента оказались набиты пищевой солью. Кажется, он собирался превратиться в сушеного леща. Да, на тот момент, когда вы его выпустили из больницы, он еще не был убийцей, и закон не имеет обратной силы, но факт остается фактом: ваша ошибка – хочется думать, что это была все же ошибка, – стоила жизни двенадцати женщинам. Ни одного тела не было найдено, но восемь эпизодов прокуратура смогла убедительно доказать на суде. И знаете, у этих женщин, его жертв, тоже были выколоты глаза. Вы не знаете, чем можно объяснить это удивительное совпадение?

«Это разве удивительное? – подумал Игорь. – Заглянул бы ты ко мне в карманы. Вот это уж действительно совпадение так совпадение».

Он старался смотреть на следователя и не отводить взгляд. Его лицо должно было отражать растерянность. Получалось плохо.

– Нет. Я не могу это объяснить.

– А жаль. – Пальцы вновь застучали по клавиатуре. – Я очень надеялся, что сможете. Ну ладно, раз так, не буду вас больше мучить. После того как нашлась девочка, следствие, честно говоря, перешло в режим ожидания. Какой смысл отрабатывать версии, если через два-три дня мы и так узнаем, что произошло на самом деле.

Следователь вытащил листок из принтера.

– Читайте. Если замечаний нет, внизу пишете: «С моих слов записано верно. Мною прочитано». Дата и подпись.

26

Прежде чем войти в парк, врач замер где-то у входа. Она чувствовала не только его близость, но и его тревогу. Скорее всего, он сидел в припаркованной машине и прислушивался к внутреннему голосу. У него должна быть очень острая интуиция. Особенно в отношении женщины, брата которой сожрала Тварь.

Врач свернул с центральной дорожки и подошел к лавке. Не поздоровался и не кивнул ей. Аккуратно сел на левый край лавки – даже чуть ближе, чем она рассчитывала. Осмотрелся по сторонам. Тонкая линия рта едва изогнулась. Вышла дьявольская усмешка. Злая и мудрая. Пальцы паучьими лапами нервно вцепились в край доски. Вблизи запах был почти непереносим, и она стала дышать ртом.

– Знаете, Галина Сергеевна, когда-то я читал в журнале любопытную мысль о том, что сумасшествие тоже следует считать в некотором смысле инфекционным заболеванием. Что болезнь чаще всего развивается внутри какой-то местности или вокруг какого-то события.

Его голос стал ниже и глуше, чем был тогда на приеме. Как если бы он говорил из-под земли. Она заметила метаморфозу еще во время телефонного разговора.