Кормильцев. Космос как воспоминание - [4]
Профессорский дом, в котором жили дедушка с бабушкой, находился в «тихом центре», в Банковском переулке, неподалеку от памятника Ленину и площади 1905 года. Просторная трехкомнатная квартира выглядела настоящим «собранием драгоценностей»: начиная от уникальной коллекции марок и заканчивая громадным кабинетом с книгами.
Книжные стеллажи занимали всё пространство, от пола и до потолка. В них хранились полный каталог издательства Academia, дореволюционные фолианты по древнекитайской философии, многотомники «Большой советской энциклопедии» и Брокгауза-Эфрона, прижизненные издания Хлебникова и превосходная коллекция переводной литературы, состоявшая из книг Воннегута, Брэдбери, Лема и Шекли.
«Библиотека Виктора Александровича была организована по оригинальному принципу, — вспоминает школьный приятель Ильи Николай Соляник. — Книг было много, и они распределялись по странам. К примеру, Португалия: вначале шла поэзия, потом проза, а потом эссеистика. У Ильи такая дотошность дедушки вызывала искреннее восхищение».
Любопытно, что на одной из полок хранились мемуары маршала Жукова с автографом автора. В опальные годы Георгий Константинович командовал Уральским военным округом и частенько захаживал в гости к Кормильцевым. Позднее Галина Константиновна с улыбкой рассказывала Илье, что Жуков был в нее тайно влюблен и даже прислал в подарок свою книгу «Воспоминания и размышления».
В школьные годы Кормильцев-внук сутками не вылезал из кабинета Виктора Александровича. Со стороны казалось, что его отцом был Курт Воннегут, а матерью — Франсуаза Саган. Но особенно сильно Илья увлекался фантастикой — как отечественной, так и западной.
«Я читал романы Жюля Верна, мечтал стать капитаном Немо», — писал он позднее в одном из стихотворений.
Кроме того, будущий поэт учил наизусть громадные поэмы и мог прочитать вслух немалые фрагменты из «Истории государства российского» графа Алексея Толстого.
Также рьяно Илья увлекался переводами. К примеру, брал двуязычную книгу Шекспира и переводил английский вариант стихотворения на русский, а потом — наоборот. Неудивительно, что в одном из ранних интервью, отвечая на вопрос об источниках самообразования, Илья честно признался: «Библиотека моего деда». И добавил: «Больше всего я любил книги, от которых можно заплакать».
В семидесятых годах Илья уже увлекался не только книгами. Английская спецшкола №70, в которой он учился, была с химическим уклоном, и со второго класса Кормильцев самостоятельно осилил таблицу Менделеева. Но изучать только теорию было не в его правилах. В магазине «Охотник» пытливый школьник не без хитрости приобретал банки с порохом и затем творил дома пиротехнические эксперименты. В результате «штурма» макета пластилинового замка он чудом не взорвал квартиру, а после опытов с карбидом у него на лбу остался шрам.
Несложно догадаться, что в школе Илья был просто обречен стать «белой вороной». Ровесники его недолюбливали, причем Кормильцев раздражал их не энциклопедическими знаниями, а странной «манерой поведения». Он вечно делал не то, что было принято: не играл в футбол, не любил фотографироваться, не участвовал в драках «двор на двор». После вызовов к директору мог кататься в истерике по коридору, громко обзывая учителей «фашистами». И чем больше одноклассников собиралось лицезреть это шоу, тем громче Кормильцев вопил.
Как-то раз Илья решил отомстить врагам. Не без помощи дедушки изобрел невидимый клей, которым ловко измазал стулья в школьной учительской. Ничего не подозревавшие преподаватели рухнули на стулья, чтобы попить перед уроками чайку. Прошу поверить: это чаепитие запомнилось им на всю жизнь. Поскольку отодрать фрагменты неживой материи от старинной древесины не смогли ни вахтер, ни комсорг школы, ни беззубая уборщица. В кульминационный момент в учительскую заглянул взъерошенный Илья и невинно поинтересовался: «Скажите, пожалуйста, а почему у нас занятия не начинаются?»
Гробовая тишина была ему ответом.
«В школе я был странной смесью ботаника и хулигана, — объяснял позднее Кормильцев. — Тихий омут, в котором, как известно, черти водятся. То мы школу травили слезоточивым газом, то какие-то взрывы устраивали. Победила в итоге дружеская ничья, потому что и школа стоит, и я жив».
Долгое время одноклассники относились к Илье как к психу. За спиной дразнили «Кормушкиным», считали «маменькиным сынком», «препротивным очкариком», и в итоге решили проучить. Как-то после уроков старшие школьники отловили Илью, связали ему руки и смазали известью глаза, повредив при этом роговицу. Защищать его было некому, и зрение оказалось испорченным навсегда.
Врачи прописали Кормильцеву очки, которые ему разбивали с завидной частотой. После этих схваток его поведение становилось непредсказуемым, но незримые ангелы, кажется, хранили Илью уже тогда. Жив остался — и слава Богу.
В старших классах в семье Кормильцева произошли значительные перемены. Светлана Алексеевна еще раз вышла замуж и родила второго ребенка. Теперь в их скромной квартире на улице Большакова новая семья проживала вчетвером: мама Света, Илья, отчим Владимир Георгиевич и сестра Ксения Устюжанинова.
Михаил «Майк» Науменко (1955–1991) — поэт, переводчик, музыкант и одна из наиболее безусловных икон «русского рока». То ли человек, то ли былинный герой. Именно поэтому его литературная биография вынуждена сочетать в себе черты исторического романа и «Одиссеи». Такова книга Александра Кушнира «Майк Науменко. Бегство из зоопарка», в которой воспоминания очевидцев событий переплетаются с неоспоримыми документами, а личные впечатления соседствуют с аналитическими выкладками. Издание завершает триптих книг автора, посвященный «жизни запрещенных людей», героями предыдущих двух томов которого были Сергей «Капитан» Курёхин и Илья Кормильцев.
Их обожают миллионы поклонников. Они собирают стадионы. Их имена пишут на афишах самыми крупными буквами. Они – хедлайнеры.
Книга охватывает всю историю культовой группы: c момента основания в 1982 году до распада в 1997-м.
Подавляющее большинство материалов этой книги основано на развернутых воспоминаниях реальных участников событий. Многие сотни часов эксклюзивных интервью составили фактологическое полотно “100 магнитоальбомов”, превратив данный фолиант из сухого академичного исследования в максимально достоверный “портрет эпохи”. Авторский коллектив благодарит музыкантов, звукорежиссеров, продюсеров, фотографов, художников, друзей и сочувствующих, чье живейшее участие позволило этой книге состояться.
В книге использованы фрагменты статей А. Кушнира из журналов Harpers Bazaar, ОМ и газеты Живой звук.Автор выражает искреннюю благодарность: Вере Поповой, Александру Волкову, Инне и Грише, Сергею Козину, Насте Ярмаш, Ирине Коротневой, Леониду Штительману, Максиму Семеляку, Кириллу Бабию, Маше Кушнир, Вике, Людмиле Трофимовне Поповой.
Русский серебряный век, славный век расцвета искусств, глоток свободы накануне удушья… А какие тогда были женщины! Красота, одаренность, дерзость, непредсказуемость! Их вы встретите на страницах этой книги — Людмилу Вилькину и Нину Покровскую, Надежду Львову и Аделину Адалис, Зинаиду Гиппиус и Черубину де Габриак, Марину Цветаеву и Анну Ахматову, Софью Волконскую и Ларису Рейснер. Инессу Арманд и Майю Кудашеву-Роллан, Саломею Андронникову и Марию Андрееву, Лилю Брик, Ариадну Скрябину, Марию Скобцеву… Они были творцы и музы и героини…Что за характеры! Среди эпитетов в их описаниях и в их самоопределениях то и дело мелькает одно нежданное слово — стальные.
Эта книга – результат долгого, трудоемкого, но захватывающего исследования самых ярких, известных и красивых любовей XX века. Чрезвычайно сложно было выбрать «победителей», так что данное издание наиболее субъективная книга из серии-бестселлера «Кумиры. Истории Великой Любви». Никого из них не ждали серые будни, быт, мещанские мелкие ссоры и приевшийся брак. Но всего остального было чересчур: страсть, ревность, измены, самоубийства, признания… XX век начался и закончился очень трагично, как и его самые лучшие истории любви.
«В Тургеневе прежде всего хотелось схватить своеобразные черты писательской души. Он был едва ли не единственным русским человеком, в котором вы (особенно если вы сами писатель) видели всегда художника-европейца, живущего известными идеалами мыслителя и наблюдателя, а не русского, находящегося на службе, или занятого делами, или же занятого теми или иными сословными, хозяйственными и светскими интересами. Сколько есть писателей с дарованием, которых много образованных людей в обществе знавали вовсе не как романистов, драматургов, поэтов, а совсем в других качествах…».
Об этом удивительном человеке отечественный читатель знает лишь по роману Э. Доктороу «Рэгтайм». Между тем о Гарри Гудини (настоящее имя иллюзиониста Эрих Вайс) написана целая библиотека книг, и феномен его таланта не разгадан до сих пор.В книге использованы совершенно неизвестные нашему читателю материалы, проливающие свет на загадку Гудини, который мог по свидетельству очевидцев, проходить даже сквозь бетонные стены тюремной камеры.
Сегодня — 22 февраля 2012 года — американскому сенатору Эдварду Кеннеди исполнилось бы 80 лет. В честь этой даты я решила все же вывесить общий файл моего труда о Кеннеди. Этот вариант более полный, чем тот, что был опубликован в журнале «Кириллица». Ну, а фотографии можно посмотреть в разделе «Клан Кеннеди», где документальный роман был вывешен по главам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.