Весной 1997 года из телеящика выпрыгнул чертик по имени Мумий Тролль. Безумного вида юноша, не похожий ни на ортодоксальных русских рокеров, ни на модных героев кислотной культуры, корчил рожи с экрана, заговорщицки подмигивал и что-то мурлыкал себе под нос.
ТВ-Парк
Лагутенко похож на Мика Джеггера, Стивена Тайлера, Билли Айдола; он сплетен из абсолютно правильного звездного пластилина.
Cosmopolitan
Лагутенко - звезда нового времени... Он никого не учит. Он не пасет народы... Мумий Тролль - идеолог абсолютной нелогичности.
Fuzz
Возможно, нечто подобное пели бы Вертинский или Дэвид Боуи, если бы родились в конце шести-десятых в обычном владивостокском дворе.
Неделя
Мумий Тролль - это поворотная точка, знак неких тектонических сдвигов, происходящих на нашей сцене.
ОМ
Мы хотели поп-группу, которая нравится всем? Мы ее получили.
Комсомольская правда
"Они там, за железным занавесом, небось рок-н-ролл вовсю гоняют."
Патти Смит, 79-й год
Глядя на лукавую улыбку и по-детски озорное лицо лидера Мумий Тролля Ильи Лагутенко, сложно поверить, что его группе больше пятнадцати лет. Их история напоминает добрую сказку со счастливым концом, прочитанную в глубоком детстве и неожи-данно всплывшую в памяти спустя десятилетия. Они родом из Владивостока - странная группа с зигзагообразной судьбой, стильной современной музыкой и дерзкими в общепринятом смысле текстами. Именно Мумий Тролль разделили поколение конца 90-х годов на отцов и детей, став своего рода тестом на живость ума, способность понимать и воспринимать нечто действительно новое.
Сказка началась в конце семидесятых - вероятно, с того самого момента, когда десятилетнему Илье надоело писать фантастические рассказы и играть в железную дорогу. Возможно, его любовь к рок-н-роллу родилась после просмотра старенького любительского фильма, в котором банда головорезов в белых рубашках и узких галстуках гоняла на полуразбитом фортепиано джазовые стандарты и хиты Джерри Ли Льюиса. Черно-белые кадры, снятые на осыпающуюся от старости 16-миллиметровую пленку, демонстрировались дедушкой Ильи Анатолием Ивановичем - ректором одного из владивостокских институтов. Внезапно он кивнул в сторону экрана и задумчиво произнес: "Крайний справа - это я".
"Я помню большой стол, который стоял в центре комнаты, - вспоминает Илья. - По вечерам за столом сидела вся семья и занималась любимыми делами. Дедушка писал конспекты лекций. Бабушка - тоже. Мама рисовала модели современных костюмов, которые никто не будет носить никогда".
Сделав уроки, Илья придумывал обложки будущих "взрослых" альбомов и раз-мечал пунктиром на карте Соединенных Штатов маршруты предстоящих концертных поездок. В школе он изучал китайский язык, а дома - английский. Английский приходилось осваивать самостоятельно, переводя при помощи словаря статьи в журналах и аннотации к обложкам западных дисков.
Лагутенко легко и непринужденно вырвался за пределы "воспитательного" треугольника: двор, родители, школа. Он увлекался рисованием, ходил в художественную школу и занимался парусным спортом. Начиная со второго класса он несколько лет пел в хоре, с которым объездил полстраны - от Тынды и Саяно-Шушенской ГЭС до Прибалтики и Украины. Хор исполнял песни преимущественно патриотического содержания. Илья распевал их высоким дискантом, стоя в середине первого ряда. Как и все, он был одет в голубой пиджачок, голубые брючки, голубые кожаные ботинки и белую рубашку с красной бабочкой. То ли во Владивостоке по-настоящему любили детей, то ли любили показуху, но униформа у всего хора была на уровне мировых стандартов...
"Мы были спокойные мальчики и ни с кем не дрались, - вспоминает Илья. - Спокойствие пришло к нам с моря, поскольку штормы бывали нечасто. Мы жили в закрытой бухте, а близость моря каким-то образом успокаивает. Владивосток - город очень легкий, и там всегда хочется чувствовать себя легко. Возможно, поэтому нам не хватало терпения заниматься чем-то одним слишком долго".
В тринадцать лет Илья во время летних каникул работал гидом-экскурсоводом. По утрам он встречал на вокзале группы иногородних школьников, сажал их в автобус и показывал местные достопримечательности. За день он получал зарплату в три рубля. Накопив подобным образом фантастическую для школьника сумму в шестьдесят рублей, он тут же купил на балке виниловую пластинку "Barclay James Harvest". Недостающие пятнадцать рублей ему подарил дедушка - фирменные диски стоили во Владивостоке недешево. К этому времени у Ильи накопилась достаточно приличная коллекция пластинок. Большое количество западной и отечественной рок-музыки Илья переписывал у друзей. Неудивительно, что вскоре вся его комната оказалась завалена кассетами и катушками, а сам он стал напоминать героя одной из своих будущих песен - "кассетного мальчика". Настольной книгой любознательного Ильи был труд Кукаркина "Буржуазная массовая культура". Лагутенко быстро догадался, что если заменять смысл текстов о прогнивающей западной цивилизации диаметрально противоположным, то из официально выпущенного издания можно получать весьма достоверную информацию. Еще одним увлечением было катание на скейте. Свидетельства многочисленных очевидцев говорят о том, что именно Илья стал обладателем первого в городе скейта, который ему прислали знакомые из Риги.
