Коридор - [48]

Геннадий Анатольевич носил потертый портфель, штиблеты с ушками, чиненные Кириллом, в сырую пого­ду– калоши, как у Александра Григорьевича, в свобод­ное время он большей частью молчал; сердился он в од­ном месте: когда Оля называла священников попами. Отец Геннадия Анатольевича был священником.

Утром Ромка просыпался легко и, если иностранный голос не картавил за сюзане, шепотом, чтобы не разбу­дить отца и тетю Олю, напоминал Геннадию Анатолье­вичу включить приемник. Тот послушно включал, и Ром­ка спокойно засыпал дальше.

…Ромка выровнял сюзане, так, чтобы до пола оста­вался маленький просвет, почесал спину. Чего еще, ба­бушка говорила, надо сделать? А, книги протереть. Рань­ше, когда книгами кроме книжного шкафа были заняты и две полки, Ромке приходилось протирать их со стула, да еще дотягиваться до них на цыпочках; теперь, когда бабушка Саша за долги отобрала у папы часть книг

– Джека Лондона, Гамсуна и Майн Рида, неудобные вы­сокие полки опустели, и с уборкой стало легче – протереть только те, что в шкафу. Ромка открыл дверки шка­фа, провел тряпкой по корешкам. На самом видном ме­сте папа поставил «Десницу великого мастера». Книга была в порванной бумажной дополнительной обложке. Ромка с трудом вытащил сдавленную с боков «Десни­цу». Почитал» но книга была по-прежнему неинтересной. Однако папа часто доставал ее и показывал сначала соседям по квартире, а в дальнейшем – гостям. Потому что на обложке нутри была чернильная надпись: «Ро­ме Бадрецову от родителей Вали Минаева за спасение нашего сына».

«Десницу» Ромка привез санаторной лесной шко­лы, в которую после отъезда мамы на Сахалин устроил его отец. Тетя Оля перед этим предлагала папе отдать Ромку в специальный образцово-показательный детский дом, о котором написала толстую, очень интересную, по словам тети Оли, книгу ее приятельница. В этом детском доме прекрасно воспитывали самых трудных детей, в то время как ни Люся, ни Лева, по словам тети Оли, вос­питывать ребенка не умеют.

Как-то за чаем тетя Оля даже вслух зачитывала наи­более интересные места этой книги, бабушка Шура одобрительно кивала, дедушка Саша не высказывался, папа молчал, а Геннадий Анатольевич, сопя, пил чай, а когда допил, тяжело поднялся и сказал жене:

– У меня складывается впечатление, Оленька, что ты от безделья совсем рехнулась. Подумай, что ты не­сешь!

В детский дом Ромку не отдали, а устроили в лесную школу для детей с ослабленным здоровьем.

Врачи, осматривавшие Ромку при поступлении в лес­ную школу, недоуменно переглядывались, не понимая, на каком основании мальчик попал сюда. По-врачебно­му Ромка назывался «ребенок выше средней упитанно­сти», абсолютно здоровый, но не отправлять же мальчи­ка обратно.

Валька Минаев тонул в мертвый час. Тонул он со­вершенно зря. Дело в том, что Ромка, Валька Минаев и еще один мальчик, имени которого Ромка не знал, сде­лали плот. И когда перегруженный плот выплыл на глу­бокое место, он вдруг стал, накренившись, медленно уходить в воду. Первым прыгнул Ромка – плот замер, скособочившись; вторым прыгнул мальчик, имени кото­рого Ромка не знал, – плот выпрямился. Но Валька Ми­наев решил не отставать от товарищей и тоже прыгнул в глубокую воду. Ромка и мальчик без имени тихонько поплыли к берегу, обсуждая, как усовершенствовать плот. Потом они вспомнили про Вальку. Вальки не бы­ло. Вернее, он то был, то не был: его стриженая голова равномерно, как поплавок, то скрывалась под водой, то выныривала. Валька не умел плавать. Мальчик без име­ни первый доплыл до берега и с интересом смотрел, к чему это приведет, и спросил об этом Ромку. Ромка за­думался и понял, что приведет это к тому, что, скорее» всего, Валька сейчас утонет насовсем. Он вспомнил, что в таких случаях надо спасать тонущего. И тут Ромке стало страшно. Ромка на корячках вскарабкался на гли­нистый ускользающий берег, тихонько подвывая от ужа­са. Он оглянулся еще раз: Валька пока не утонул, его только немного снесло течением вн.

– спасем его как-нибудь, – прохныкал Ромка.

– Да ну его! – махнул рукой мальчик без имени. – Он уже сейчас утонет.

Ромка, на трясущихся ногах, перемазавшись в глине, сполз с берега в воду и поплыл к Вальке. Он прибли­жался к Вальке, с ужасом вспоминая, что тонущие утас­кивают с собой на дно своих спасителей. Спасать надо за волосы, вспомнил он. Но у Вальки волос не было, од­на челка. Ромка подплыл к барахтающемуся Вальке, хотел уцепить того за челку, но Валька в ответ крепко вцепился ему в руку.

– Не хватай! – захлебываясь, заорал Ромка и уда­рил Вальку со всей силы по всплывшей стриженой ма­кушке.

Валька послушно отцепился. Он понял, что Ромка его спасает, и стал спасаться. Ромка за руку прибуксиро­вал его к берегу.

На берегу Ромку вырвало. А Валька сидел, охватив колени, и долго-долго икал.

– Я с закрытым ртом тонул, а то бы совсем уто­нул, – сказал он, наикавшись вдоволь.

– Жирный, а я думал, ты тоже утонешь-сказал мальчик без имени.

– Толстые на воде хорошо держатся, – объяснил Ромка.

Забирать исключенных лесной школы приехали родители Вали Минаева и Таня – Лева был в отпуске. Мальчика без имени не исключили, потому что он после купания заболел воспалением легких.