Корги-детектив: Сварливые пташки - [22]

Когда я постучала в дверь квартиры, Ватсон в предвкушении заскулил. Затем все вокруг нее обнюхал и возбужденно глянул на меня. Уж чего-чего, но этого его возбуждения я не разделяла, потому как разрывалась между двумя чувствами: с одной стороны, нервничала, с другой – боялась, что совершаю глупость.

Лео открыл дверь, и вся моя тревога улетучилась как дым. Хотя, по сути, из пучины размышлений меня, вероятно, вырвал не он, а неистовый лай Ватсона. Лео хотел было со мной поздороваться, но потом благоразумно передумал и щедро одарил вниманием того, кто больше в нем нуждался, – опустился на колени и почесал Ватсону брюшко, доставив самое незабываемое в жизни наслаждение.

– Теперь ты неделями будешь находить в квартире, причем в самых неожиданных местах, шерстинки корги, – сказала я, обогнула их и вошла в теплое помещение. – Добро пожаловать в мою жизнь.

Лео широко улыбнулся и поднял на меня глаза, почти такой же довольный, как Ватсон.

– Это совсем не высокая цена за то, чтобы тебя вот так осыпали любовью.

И то правда. Я не относилась к числу тех, кто полагал, что если человек нравится собаке, то его автоматом надо считать хорошим. Аналогично не разделяла мнения о том, что наши братья младшие от рождения наделены способностью определять людей добрых и злых. И могу поспорить на что угодно, что Ватсон простил бы все грехи незваному гостю, за две минуты до этого совершившему убийство, если бы у того в запасе было достаточно собачьего угощения. Но в целом я всегда видела добрый знак, когда мой маленький брюзга выказывал в чей-нибудь адрес одобрительное отношение.

Когда Лео встал, запер дверь и проводил нас в свою квартиру, Ватсон недвусмысленно дал понять, что не желает от меня далеко отходить, и потрусил рядом, ухитряясь не путаться под ногами. Но при этом не сводил с Лео своего восторженного взгляда.

– Располагайтесь, будьте как дома. У меня, конечно, не ахти, но уж как есть, – сказал он и махнул в сторону кухни. – Пить что-нибудь будешь? Я небольшой любитель спиртного, но вода у меня имеется… Может, даже остался клубничный лимонад.

– Клубничный лимонад? – захохотала, помимо своей воли, я. – У меня такое ощущение, что в последний раз мне его предлагали в десять лет.

Он пожал плечами:

– Отличная вещь. Сплошной сахар, зато навевает приятные воспоминания.

Вот и говори теперь о наслаждении совсем другого порядка, которое ты получила от бутылки вина за триста долларов, заказанной Брэнсоном в день нашего первого ужина. Хотя по классовой принадлежности меня скорее следовало отнести как раз к девушкам, потребляющим именно клубничный лимонад.

– Спасибо, мне не надо. Но если не возражаешь, налей небольшую мисочку воды Ватсону.

– Разумеется. Я сейчас вернусь.

Пока Лео отправился на кухню, я оглядела его квартиру. Почему она выглядела именно так, сказать было нельзя – может, Лео был моложе, а может, просто придерживался стереотипов. У него царила чистота, можно сказать – даже безупречная, но смотреть особо было не на что. Мебель, казалось, стояла больше для удобства, нежели соответствовала эстетике того или иного дизайна. Кое-где можно было увидеть фотографии, по всей видимости, членов его семьи, но весь уют, собственно, ими и ограничивался.

Не прошло и минуты, как Лео вернулся, поставил у ног Ватсона мисочку с водой и махнул рукой на диван:

– Ну, выкладывай. А то в твоем голосе чувствовалось некоторое волнение.

Я села на диван, поближе к Ватсону, Лео устроился с противоположной стороны, и теперь нас разделяла свободная подушка. Смысл его комментария о «волнении» я решила не прояснять. Пусть лучше думает, что на меня произвела впечатление находка, сделанная во время прогулки в свете луны. По правде говоря, я изнывала от желания позвонить Брэнсону и показать ему брошь, но боялась опять из-за этого поссориться.

Лео в качестве варианта казался мне естественнее, хотя по какой-то странной причине где-то в закоулках моей души билось чувство вины за то, что моими стараниями он окажется во все это втянут.

Решив сразу взять быка за рога, я вытащила брошь из кармана и сказала:

– Мы с Ватсоном немного пошарили в лесу, где вчера убили Генри. И нашли вот это.

Лео взял у меня брошь, и у него тут же расширились глаза.

– Миртл?

– Да. Мне тоже так показалось. Не думаю, что видела когда-либо именно эту на ней, но вещица определенно в ее стиле.

– Я у нее такой, похоже, тоже не видел. Но ведь их у нее тьма-тьмущая, – сказал он и внимательнее присмотрелся к украшению. – Это новозеландский совиный попугай. Вид на грани исчезновения, еще чуть-чуть – и не останется ни одной особи.

– Ну что же, значит, это одна из тех птиц, о которых Миртл наверняка позаботилась бы.

Лео равнодушно пожал плечами.

– Не думаю, что на свете существует хоть одна птица, до которой Миртл не было бы дела, – произнес он и тихо засмеялся. – Она в равной степени беспокоится и о тех, что уже вымерли, и о тех, которые еще остались…

Он повертел брошь в руках, на его лице на миг отразилась печаль.

– И эту брошь ты нашла на месте убийства Генри?

Я кивнула:

– В паре футов в стороне, но в общем и целом да. – Следующая мысль, по какой-то непонятной причине, пришла мне в голову только теперь. Непонятно, почему я не подумала об этом раньше. – Нам ее отыскала чубатая сойка. В случае с Миртл – самое то, правда?